Корпорация - Виктория Беляева Страница 12

Впрочем, никаких особых кулинарных талантов Малышеву для жизнеобеспечения не требовалось. Едва кофе вскипел, мяукнул домофон, и через минуту человек в белой хлопчатобумажной куртке вкатил в столовую сервировочный столик, с которого и составил проворно на стол целую гору тарелок, тарелочек, вазочек, мисочек.

Свежайшие блинчики, еще горячие, еще трепещущие, золотились на белом фарфоре, и с них стекало, тая, бледно-золотое масло. К блинчикам – джемы, светящиеся янтарем и рубинами в хрустальных плошках. Застенчиво предлагала себя холодная телятина – нежная, розовая, до прозрачности тонко нарезанная. Яркие, как с картинки, овощи, возлегали на гофрированных листьях греческого салата, и рядом – малая серебряная чаша с чудовищно крупными иссиня-черными маслинами, которые привередливый Малышев любил до исступления, до истечения слюны. Вот и сейчас он немедленно подцепил маслинового монстра и отправил в рот.

А на столе появлялись тарелки новые и новые: с бело-золотыми клинышками чизкейка, заштрихованными карамельными нитями, с фаршированными яйцами, с лоснящейся ветчиной, с пирожками, с диетическими галетами и антидиетическим, возмутительно калорийным печеньицем, которого Малышев в задумчивости съедал, бывало, и по килограмму в один присест.

Оставалось разбудить Ариадну Куклину, романтично позавтракать и трепетно попрощаться – навсегда, ибо дальнейшее продолжение отношений совершенно невозможно. У Ариадны положение девушки на выданье, а холостячество Сергея Малышева давно колет глаза всем светским маменькам и тетушкам. Не стоит усложнять ситуацию. Неделя на роман – и так многовато.

Проводив человека в белой куртке, Малышев прошел в кабинет, выдвинул ящик стола. Оттуда вынул загодя припасенный футлярчик синего бархату, открыл и полюбовался. Стильная подвеска из белого золота с пятью крохотными сапфирчиками. То, что надо. Правильно выбрали, вовремя доставили – на Малышева работали толковые люди! Значит, спасибо, дорогая. Спасибо и – прощай!…

– Доброе утро!

Малышев аж вздрогнул от неожиданности. В дверях кабинета стояла Ариадна Кукулина – одетая, причесанная, даже уже и в туфельках, и сумочка в руке.

– Извини, Сережа, мне пора. У меня сегодня съемки с утра.

– М-м-м… – растерялся Малышев, тиская футлярчик, – А позавтракать?

– Я так рано не ем, – проинформировала Ариадна, улыбаясь. – Чудесный был уик-энд. Спасибо за внимание.

– Подожди! – Малышев уже оправился от неожиданности.

Подошел к Ариадне, обнял.

За годы практики ритуал расставаний был отработан до мелочей. Объятие объятию рознь – в данном случае не призыв, но прощание ясно и недвусмысленно выражало оно. Последующие реплики не оставляли вариантов для толкования.

– Это было замечательно.

Было, но, увы, прошло. Больше такого шанса не представится.

– Ты очаровательна.

Горечь разлуки в голосе – ах, как жаль расставаться! – и мужественный вздох: жаль, но надо. Я мужчина, я все стерплю, даже разлуку с тобой, дорогая!

– Я хочу, чтобы ты помнила обо мне…

С этой репликой вручается прощальный подарок. Все, что тебе остается отныне – помнить, потому что сказка закончена, и вообще мне пора…

Ариадна открыла футляр, посмотрела, похвалила:

– Прелесть, – футляр захлопнулся, – Я обязательно буду о тебе помнить. У меня вообще память хорошая.

Улыбнулась, легко поцеловала в щеку – и ушла. Подарок остался на столе.

«Да– а-а!» -глубокомысленно сказал себе Малышев. «Вот ведь, какие бывают бабы» – сказал он себе чуть погодя, переходя в столовую и запихивая в рот остывающий блинчик. «Какая-то она… странная какая-то» – решил он по пути в гардеробную. На этом его мысли об Ариадне кончились – предстоял трудный день, и было, о чем подумать кроме.

Люди на набережной, спешащие по делам в этот оглушительно яркое майское утро, могли видеть, как из ворот сквера, окружающего новенький особняк, вышла молодая женщина в больших, на пол-лица, солнцезащитных очках. Лицо свое молодая дама старательно уворачивала от спешащих прохожих, будто боялась быть узнанной. Быстрыми шагами она доцокала до проезжей части, первым же взмахом руки остановила машину и юркнула на заднее сидение, не споря ни о цене, ни о маршруте. «Вот гад!» – отчетливо сказала дама, едва машина тронулась. «Что, простите?» – опешил водитель. «Я не вам!» – вздохнула женщина и отвернулась к окну. Глядя на точеный профиль в панорамное зеркало, водитель подивился – странная пассажирка как две капли воды была похожа на знаменитую Ариадну Кукулину.

* * *

Человек-легенда, директор Корпорации по безопасности Георгий Петрович Шевелев, явился на службу как обычно – за полчаса до начала рабочего дня.

Секретарши еще не было. Собственноручно заварив себе пол-литровую кружку до горечи крепкого чаю и всыпав в эту кружку шесть кусков рафинада, Георгий Петрович расположился за рабочим столом, выложил перед собой чистый лист бумаги, хлебнул чаю, взял карандаш и крепко задумался.

Фрагменты информации, пришедшие за истекшую неделю из восемнадцати разных источников – от служащих генпрокуратуры до оперативных сводок ФСБ – как элементы игры паззл, складывались в картинку. Но картинка при этом получалась какая-то неправильная – шиворот-навыворот и задом наперед.

Выходило так, что идея снова вернуться к событиям четырехлетней давности и оспорить правомерность владения «Росинтером» Снежнинской компанией, родилась сама собой. Соткалась из воздуха, в котором витала трижды обороненная Президентом фраза о необходимости срочного усиления государственного контроля над всем на свете.

Такого не бывает. Идея, пусть даже и витающая в воздухе, должна осесть и обрасти подробностями в чьей-то конкретной голове. Представить же себе, что этой конкретной головой стала голова генерального прокурора России, искушенный Шевелев не мог.

Хотя бы, потому, что генпрокурор – человек осторожный. К тому же – твердо помнящий, что достичь высокого поста сложно, а вот потерять его – легче легкого, что и было наглядно продемонстрировано его многострадальным предшественником. Для этого можно даже не нарушать закон и не становиться продажной сволочью – достаточно однажды не прочувствовать момент, оказаться неадекватным ситуации, просто по-человечески ошибиться, поставив не на того – и все, прощай широкое кожаное кресло главного хранителя законов страны!

В данном же случая ситуация была совсем не та, чтобы кидаться в атаку на корпорацию «Росинтер».

Заявление нового Президента России о том, что отныне лидеры частного бизнеса будут равноудалены от государственной власти, услышали и запомнили все. Те же, кто хоть немного разбирался в структуре взаимоотношений власти и бизнеса, успели также заметить и другое, о чем немедленно сложили анекдот: «У нас все равны. Поэтому, либо будем сажать всех, начиная с Гусинского, либо не будем сажать никого, начиная с Березовского».

Равноудаленности не получалось. Кто-то из олигархов быстро был взят в оборот и терял одну позицию за другой. С кем-то власть играла в прятки, как с малым дитятей: а где же это наш Боренька? А вот он, наш Боренька, спрятался за платочком! Ути, нехолосый нас! – а теперь убегай скорее, а то догоню-догоню-догоню… Догоню – не помилую.