Проигравшая в любви, или Не кормите Лярву! - Мария Винтерштейн Страница 12

После вечернего укола, прикончив почти килограмм клубники в один присест (я утешала себя, что гликемический индекс у неё вряд ли высок, а значит, максимум, я растяну себе желудок, но не поправлюсь), я уже было заснула, как вдруг Маша потрясла меня за плечо:

— У тебя же в телефоне есть интернет? А то у меня лимфоузлы увеличены, можешь посмотреть причины? Может, я зря, вообще аборт сделала, послушалась этих извергов в клинике?! Грех на душу взяла, прости меня Господи.…Ох, Всё тело ломит, ох-ох-ох… Врачи не могут понять, что со мной такое! Щитовидку вот теперь подозревают.…А, ещё посмотри, я тут лекарство пью, что это такое вообще, может, мне нельзя принимать.

Я смиренно достала телефон из тумбочки. Поймав взгляд Маши, направленный на мою покоцанную «Нокию», я решила, на всякий случай, немножко попричитать:

— Сейчас! Ох уж этот телефон, так глючит, зависает, но сменить пока не получается.

Кстати, это было чистейшей правдой.

— «Самой частой причиной роста регионарных и, особенно, шейных узлов являются вирусные и бактериальные инфекции. Острые респираторные заболевания сопровождаются вторжением в организм вирусов…»— начала зачитывать вслух я. Через пару минут Маша, вместо того, чтобы слушать увлеченно копалась в своём телефоне и отсылала кому-то смс. Обалдев от такой наглости, я, прервавшись на полуфразе, сунула мобильный обратно в тумбочку. Маша, казалось, этого не заметила.

Заснула я быстро. Проснулась, правда, тоже быстро — от странного запаха чего-то горелого. Открыв глаза, я увидела странную картину — у тумбочки соседней койки, склонившись над чем-то, что медленно тлело, распространяя специфический запах, сидели Маша и Ксюша и о чём-то шептались.

— Покажи мне ещё раз его фотографию. Симпатичный. Смотри на него, смотри не отрываясь — донесся до меня голос Маши.

Ксюша была весёлой и отзывчивой девчушкой лет двадцати трех. Эффектная блондинка с фигурой бывшей гимнастки и выдающимся размером груди. Подтянутая, легкая и очень женственная в своем облике. Оказалось, она много лет профессионально занималась танцами. В палате девушка с дочерней заботой опекала лежачую после полосной операции пожилую больную — читала ей, носила еду, помогала надевать компрессионные чулки, писала по её просьбе письма и смски, шутила и смеялась беззаботным звонким смехом. В её руках все спорилось. Ни разу не присев на свою кровать, она то и дело бегала по каким-то делам. Ксюша казалась абсолютно счастливым и в своей неудержимой активности была невероятно притягательна и привлекательна. К моему сожалению, с Ксюшей мне почти не удалось пообщаться, а на следующее утро она уже выписывалась.

Прислушиваться к шёпоту девушек сил у меня не было — я снова провалилась в сон.

Утром, сердечно попрощавшись со всеми и суеверно выкинув кем-то подаренный букет роскошных роз в мусорку, Ксюша, улыбаясь, покинула палату, бросив на прощанье, что ей пора налаживать личную жизнь. Мобильный телефон Ксюши вместе с зарядным устройством остался лежать на тумбочке Маши.

— А телефон она мне подарила! — довольно протянула Маша и, тут же, сменив выражение лица, озабоченно заохала — Ох-ох-ох, что-то мне с каждым днем всё хуже и хуже! Врачи обещали к урологу отвести, но он будет только в понедельник, а мне на выходные надо к дочке. Она тоже в больнице лежит, маленькая. Что-то с сердечком, проблемы у нее. Пойду-ка, отпрошусь.

Маша вышла из палаты.

Тут раздался голос всегда молчавшей пожилой женщины, за которой ухаживала Ксюша.

— Вот бестия! Не подарила Ксюша ей телефон, а отдала! Я ночью видела, как они бумажки какие-то рвали и жгли. И что-то наговаривали. Я даже спросила — Ксюша, что там у Вас горит?! А она мне — Спите, Вера Николаевна, спите, всё хорошо!

— Странно, Ксюша показалась мне очень бойкой девушкой. — удивилась я.

— Бойкая-то бойкая, но очень наивная! — в сердцах покачала головой старушка.

Вера Николаевна рассказала, что знает Ксюшу почти две недели, что поступила девушка с кровотечением после рукоприкладства мужа. Что колебалась, разводиться ли ей, потому что муж был бездельником, работал мало и редко, сильно ревновал, контролировал. И руку поднял не первый раз — разозлился на слишком тщательное наведение марафета на работу.

Я недоумевала всё больше и больше— в голове не укладывалось, как у такой эффектной, шустрой и зажигательной девушки может быть такая нелепая и вопиюще неправильная личная жизнь. И эту жизнь она решила налаживать! А в качестве оплаты за «помощь» послужил мобильный телефон. Надо отдать должное — Маша в людях и телефонах разбиралась неплохо.

Проотсутствовав где-то около двух часов, Маша вернулась в палату и сказала, что её отпустили на выходные.

— Пообедаю и поеду домой, к доченькам моим, сказала она, набирая номер супруга уже по новому телефону. Она поговорила по-цыгански поочередно с мужем и тремя дочками, которые были дома. Из трубки доносился стрекот и довольный визг.

— Каким бы она ни была отрицательным персонажем, прежде всего она всё-таки мама, — подумалось мне.

Позвали на обед. Я взяла положенные мне две тарелки — одну с супом, а другую с макаронами и признаками чего-то мясного. Вспомнив, что макароны я себе не позволяла уже года три и, не в силах противостоять искушению, с аппетитом начала есть клейкую массу со вкусом разваренного теста. Вдруг напротив меня возникла Маша со своими тарелками.

— А где ты чай наливала? Я тоже чай хочу, а то надоел компот.

— Да в коридоре же чайник стоит — один с заваркой, другой с кипятком, — едва скрывая раздражение от соседства, испортившего обед, ответила я.

— Понятно, — протянула та, не двигаясь с места. — Ты знаешь, я ведь мужу изменяла! Пять лет изменяла, а он меня простил! Как узнал, избил, но простил. И чего изменяла — не пойму, такой грех на душу взяла, а ведь даже не любила того, другого. И встречались мы редко — пару раз в год. В гостинице. Эх, такой грех. Всё за грехи мои, Господи! Всё за грехи…

Мне стало не по себе. Я пыталась понять, что сейчас происходит — какое-то очередное театральное представление или откровение раскаивающейся женщины?! И как мне реагировать?!

— Ты, главное, не переживай, тебе нервничать нельзя. Здоровье и так расшатано. Вспомни про дочек.

— Да, доченьки мои, и вот ещё ангелок должен был родиться, а я испугалась за здоровье, врачей этих извергов послушала, мне так плохо было! А, может, ребенок не виноват был в моем плохом состоянии! Эх, не замолить мне этого греха! — содрогаясь в рыдании, почти завыла Маша.

— Я думаю, ты сполна уже расплатилась, не переживай так!

Макароны встали у меня комом где-то на середине своего пути.

— Ой, а вкусное мясо сегодня, пойду, попробую добавки взять — как обычно резко сменила тему Маша. — Правда они тут вредные, ворчат.