Дивисадеро - Майкл Ондатже Страница 12
Дивисадеро - Майкл Ондатже читать онлайн бесплатно
Купер собирает фишки. Он поднимает взгляд к всевидящему «небесному оку», которое его проморгало, и делает ему ручкой.
— Дурак ты хренов! Пацан!
Купер косится на Дорна, расслышав его неподдельную злость. Потом идет к кассе и под взглядами компании обналичивает фишки. С межэтажной площадки смотрит Манчини.
Купер вызывает лифт, поднимается на одиннадцатый этаж, а затем лестницей спускается в гараж и высматривает машину Дорна. Идет к той, что мигнула фарами. Рут пересаживается на пассажирское сиденье.
— Все благополучно?
Да.
Из темного гаража машина выезжает в пустынный мир беснующегося электричества. Через двадцать минут они за городской чертой.
Всю ночь радио передает военные сводки. Привалившись к дверце, Рут разглядывает Купера. В жизни застенчивый, он уже раскаивается в своей глупой выходке. Рут тычет его пальцем в плечо, и Куп, очнувшись, отрывает взгляд от дороги.
Ты читал «Выбор Софи»? [27]— спрашивает Рут. Однажды по радио я слышала выступление парня, написавшего эту книгу. Его спросили, над чем он сейчас работает, а он не ответил. Потом извинился и говорит: «Наверное, я уже написал свою самую личную и глубокую книгу. Еще раз вряд ли получится. Попробую сочинить что-нибудь смешное. Я знаю, смешить нелегко. Но, по крайней мере, это что-то другое». Мне ужасно понравились его слова. Я читала все его последующие книги, но, конечно, ничего смешного в них нет. И конечно, назад не вернешься.
Я знаю, чуть слышно говорит Куп.
Потом Рут засыпает — к утру ей надо вернуться в Вегас. Купер крутит шкалу приемника, но о войне сообщают лишь всякую мелочь. Он понимает, что своим виртуозным и наглым выигрышем навсегда перекрыл себе дорогу в Вегас и даже Тахо. Еще на первом уроке Язычник остерегал от показухи и вспыльчивости. Как шулер он был приверженцем естественности, которая требует создать впечатление, будто ничего не происходит. С Братией Куп напортачил. Видимо, Дорн примет огонь на себя, изображая злость. До рассвета Рут вернет машину в гараж и будет вне подозрений.
На короткой остановке они выпивают в придорожном баре. Вернувшись в машину, Купер раскладывает деньги на четыре равные кучки и прячет свою долю в старую сумку с логотипом «Северо-Западные авиалинии». Остался последний отрезок пути, в окна с опущенными стеклами задувает ветерок. Вдруг Куп притормаживает.
Что случилось? — спрашивает Рут.
Куп объезжает сову, пригревшуюся на теплом асфальте. Перед автовокзалом Тонопы еще секунду он не выпускает руль, словно впереди долгие мили пути. Потом выбирается из машины, Рут подходит к водительской дверце и обнимает его. Сейчас Куп исчезнет. Больше никогда он не увидит своих друзей. Он берет сумку и уходит. Проезжая мимо, Рут сигналит и машет рукой, но Куп не оборачивается. Он уже стал чужаком.
В половине восьмого утра Дорн и Манчини приходят завтракать в кафе «Река» и застают там Рут, которая в одиночестве сидит посреди небольшого кавардака. Четыре официантки в резиновых сапогах бродят по разлившемуся искусственному потоку и шарят под валунами, пытаясь отыскать заглушку помпы, ночью сломавшейся.
Река скорбит, усмехается Манчини.
Троица знает, что «преемник» Купер пожизненно занесен в черные списки всех крупных казино. Еще они знают, что неким образом накрепко с ним связаны. Но об этом никто не говорит, все наблюдают за расшалившимися официантками, которые хохочут и брызгаются водой.
Она шагала по лесной тропинке в кайме утесника, лицо и волосы ее пятнал свет, пробивавшийся сквозь ветви высоких дубов; после давешней встречи с охотниками шаг ее был ходок. Четыре мужика с ружьями и их собаки стояли на перекрестье троп, и те и другие лаялись; скабрезностей на французском в свой адрес она будто бы не поняла. Витавшая в воздухе угроза ее испугала. Тем не менее от дневных прогулок Анна не отказалась. Лесной тропой она выбиралась на опушку, затем берегом реки выходила на мощеную дорогу, которая через полмили приводила в деревню Демю. Временами ходьба ее напоминала трусцу. В деревне она покупала продукты и, уложив их в рюкзак, возвращалась домой. На такой скорости туда и обратно оборачивалась за полтора часа. Анна снимала усадьбу. Поначалу она решила, что это замок, однако на замок жилище не тянуло. Анна не бывала во французских замках и до встречи с опасными мужиками не видела охотничьих собак.
Почти все время она проводила за кухонным столом, читая рукописи и дневники Люсьена Сегуры. Некогда усадьба принадлежала писателю, и Анне казалось, что вместе с ним она кружится в благопристойном многоголосом танце. Она погружалась в поиск деталей, которые отсылали к жизни этого француза, глубоко запрятанной в его произведениях, и, оторвавшись от работы, не сразу понимала, что находится в том самом доме, где обитал он. Кто-то из коллег назвал ее занятие «уборкой в жилище толмача». Она знала, что если каменной лестницей подняться на один этаж и свернуть налево, то окажешься в спальне, под окном которой качаются ветви огромного дуба, много-много лет назад видевшие хозяина комнаты за туалетом.
Раз в неделю появлялась мадам Кью с мужем. Она молча убиралась в доме, а мсье Кью обходил сад, очищая клумбы от упавших веток. Еще он был деревенским почтальоном. Потрудившись до обеда, пара отбывала. Без постояльцев супруги наезжали чаще и вели себя в доме как полноправная прислуга. Нынче же они выбирались из голубого «рено» и сообщали новости о событиях в мире, местных политиках и всевозможных войнах. Мсье Кью обозревал луг и решал, что тот потерпит до следующей недели, а мадам Кью пыталась обучить Анну основам готовки кроличьего рагу, дабы одним большим блюдом на три дня избавиться от возни с обедом.
Попыхивая трубкой, мсье Кью по периметру обходил сад, прикидывая, насколько удалась стрижка деревьев. Затем огибал дом и сквозь открытую дверь черного хода разглядывал Анну, которая, склонившись над листом бумаги или толстой книгой, никогда его не замечала, и, покачав головой, бесшумно уходил. Жилица — американка, поведала жена. Ростом с мсье Кью, светловолосая, коротко стриженная, она выглядела крепкой и здоровой. Как-то раз на своем новосветском французском она спросила, где лучше гулять, и он набросал план удобных тропинок, вившихся через чужие владения и пересекавших реку. Не забывайте запирать калитки, наставлял мсье Кью. Прежний владелец, едва приехав, командировал его за игристым с арманьякской винокурни или с другим поручением. Нынешняя гостья иная. В город не рвется. Ей и тут хорошо. В еженедельный визит супругов полчасика с ними поболтает и назад к столу, к своим книгам. Лишь иногда сходит в деревню. Как почтальон, мсье Кью беспрестанно куда-нибудь мотался, непоседливость у него в крови. Он бы не смог целыми днями торчать дома. И вот когда она пригласила его в дом и узким коридором провела на кухню с тем самым открытым черным ходом, смотревшим на выгон, с которого он за ней наблюдал, и протянула ему листок бумаги, мсье Кью начертил для нее идеальный план, ибо почтальонская служба одарила его знанием точных расстояний, границ владений и местоположений бродов. Обозначив дом треугольником, а клумбу с лекарственными травами — стремительным овалом, он воссоздал внешний мир, который заканчивался дальними рощами и оленьими заповедниками, опуская места, изобилующие туристами, а потому не годные для прогулок. Этот план Анна назвала оберегом, который она непременно сохранит на память и, обрамив, повесит в своей комнате на Дивисадеро-стрит в Сан-Франциско. В ней жила затаенная мысль: если все станет хуже некуда, она всегда сможет здесь укрыться.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments