Сны сирен - Евгений Ничипурук Страница 12

Я так и поступил. Как только освободилось место, я присел рядом с мертвецом. Стараясь не шевелиться, стал думать, куда же мы так едем. «Как вы думаете?» – спросил я шепотом у трупа. И тут же сам тихо ответил за него: «В никуда. Это же кольцевая».

Так я проехал три станции. Мне показалось, еще несколько человек заметили, что с моим соседом не все в порядке, но предпочли отвернуться или просто сойти на ближайшей станции. Почему я ничего не предпринимал? Почему я сидел рядом с трупом и продолжал катиться по кольцевой, хотя давно уже проехал нужную мне станцию? Не знаю. Не знаю. Когда-то я думал, что сам могу умереть вот так, возвращаясь с ночной тусовки. Рассказывали, что так бывает. Долбаные рейверы по утрам постоянно ездили с вечеринок в темных очках. Бывало, сердце не выдерживало трех-четырех дневных загулов, и – бац! – почти такой же призрак катит по кольцевой. Бывало, ездили целый день, и труп выносили из метро лишь под вечер, причем из одежды на нем к тому времени оставалось лишь нижнее белье. Я возвращался с очередной вечеринки. Мне было двадцать два. Я вспоминал все эти истории и страшно боялся такой смерти. Я очень надеялся, что сам так не умру и что никогда не увижу того, кто погиб, задохнувшись в самом страшном и самом густом в мире одиночестве.

Вагон качнуло, и труп повалился на меня. Я напрягся и усадил его обратно. Я с трудом посадил его ровно. Мужчина был не из легких. Тучный и мягкий как кисель. С носа у него сползли очки в металлической тонкой оправе. Какая-то женщина, глядя на мертвеца, поморщилась. Не знаю, решила ли она, что мой сосед пьян, или все поняла, и от этого ей сделалось противно. Не знаю… Мы почему-то всегда ждем худшего. Мы так привыкли к дерьму. Так привыкли к тому, что вокруг нас одно дерьмо, что и сами стали такими же бесформенными и вонючими… Как бы это ни было ужасно. И я такой же наверняка. Сижу тут и не решаюсь встать и сказать: «Люди, тут мужчина умер!» Я тупо сижу и жду, когда кто-то это сделает за меня. А я бы просто мог нажать кнопку связи с машинистом. Это же несложно. Но нет. И это гораздо хуже, чем их безразличие. Они же успокаивают себя мыслью, что мужик просто напился. А я же знаю правду – и все равно ничего не предпринимаю. Я заглянул мертвецу в лицо.

– Ну что, дружище, наверняка ты и представить себе не мог, что закончишь жизнь вот так. Но такова судьба… – сказал я ему и встал.

Я начал быстро проталкиваться к двери. Краем глаза заметил, как кто-то тут же занял мое место, и покойник опять завалился, на этот раз на нового соседа. Тот брезгливо усадил его обратно, неловко улыбаясь окружающим. Двери распахнулись, и людской поток вынес меня на платформу. Метрах в пятнадцати от меня стояла женщина-дежурный. Я побежал к ней. Двери вагона закрылись, и поезд тронулся.

– Женщина, там, вот в этом поезде, в третьем вагоне, мужчина… умер. Видимо, давно уже. Передайте по рации.

– Вы уверены, что он мертв, а не спит или не пьян?

– Да. Я потрогал его руку. Абсолютно холодная, и он не дышит… Пусть его снимут. Он же не может кататься вечно.

– Хорошо. Я передам. На следующей станции проверят.

– Спасибо… – буркнул я и перешел на другую сторону платформы. Мне надо было ехать обратно.

Поезда почему-то не было очень долго. Прибывший же на соседнюю платформу стоял. Так продолжалось минут десять. Народу скопилось немыслимое количество. И тут, когда все уже начали нервно галдеть, подошел-таки мой состав, и я шмыгнул внутрь. Когда двери закрылись и вагон тронулся, мне показалось – возможно лишь показалось, – что по платформе в сторону эскалаторов идет тот самый мужчина. Конечно, бред полный, но почему-то у меня кольнуло в груди, и я понял, что это именно он. Он шел тяжело, вразвалочку, в сторону выхода. И тут у меня стало очень легко на душе. Я понял, что его сняли с поезда и он все-таки пошел домой, что он не останется здесь навсегда. Вагон нырнул в темноту, а я смотрел на свое отражение в дверном стекле и улыбался. Не знаю почему. Возможно, потому, что в этот день я снял какое-то заклятие…