Почтенные леди, или К черту условности! - Ингрид Нолль Страница 12

Я вспомнила, что русские клиенты сейчас готовы платить по максимуму и за живопись XIX века.

Тем временем предполагаемый русский нашел столик, пододвинул кресло своей спутнице и зна́ком подозвал официанта. При этом он несколько раз поглядывал на часы и на вращающуюся дверь. Нам с Аннелизой пришлось взять себя в руки и не пялиться слишком заметно на нашу жертву. Руди волновался, что у него не хватит смелости.

— Ребята, ребята, это же чистое безумие! — причитал он. — Не могу я вот так просто возникнуть перед ними и как фокусник вытряхнуть диадему из рукава!

— Полно, трусишка, — усмехнулась я, — тебе надо всего лишь с ними пообщаться! Они, скорее всего, говорят по-английски, а возможно, и по-немецки. Кроме того, в этом деле не нужно гнать лошадей. Для начала просто понаблюдаем.

В холле появилась вторая пара, одетая в том же духе, только у женщины были темные волосы. Они бурно приветствовали друг друга, как обычно приветствуют люди в отпуске, у которых прекрасное настроение. Брюнетка заняла место напротив блондинки и принялась разворачивать свои покупки, чтобы похвастаться перед подругой. Похоже, она крепко прочесала шикарные магазинчики в крытой галерее лечебного здания курорта.

— Все от Прада и Гуччи, — оценила я вслух ее приобретения.

Мужчины даже не присели и теперь, развернувшись, направились в соседний зал. Руди схватился за голову.

— Ну вот, начались кошмары, — простонал он. — Скажите еще, что я должен подлизаться к этим козам!

Аннелизе захотелось повторить кампари.

— А вы не хотите? — спросила она. Однако официант не спешил подойти. Подруга забеспокоилась, встала и оставила нас вдвоем. Уверена, что она пошла искать туалет.

Минут через пять Аннелиза вернулась.

— Официант так и не появился? — поинтересовалась она. — Теперь ясно, что происходит в соседнем зале. Две древние француженки с длинными красными ногтями раскладывают пасьянс. Ну чистое кино! А наши русские склонились над шахматной доской. Ты играешь в шахматы, Руди?

— Немного. Меня в детстве учил отец, но…

— Вот и чудесно! Тогда ты можешь встать поблизости и комментировать! — провозгласила Аннелиза. — За Карповым и Каспаровым всегда стоят три наблюдателя, которые то и дело вставляют словечко.

— Кто бы мог подумать, что из тебя выйдет тайная агентша, — не удержалась я от похвалы и отправила Руди в игровой зал.

Ему стоило усилий преодолеть себя.

— Когда появится официант, закажи мне три водки! И шесть яиц по-русски! Да, и присмотри за моими сокровищами! — попросил он напоследок и пододвинул поближе ко мне, не доставая из-под стола, чемоданчик с драгоценностями. И пошел с высоко поднятой головой, как матадор, привыкший смотреть смерти в лицо.

Долгое время ничего не происходило, но потом появился официант, и Аннелиза заказала себе кусок торта. Нетерпение нарастало. Женщины шахматистов, видимо, жили в этом отеле, по-домашнему распорядились вещами, заказали еще чаю с пирожными и ворковали, как голубки.

Мне это надоело, и я взяла инициативу в свои руки.

— Для разнообразия пойду-ка и я пошпионю, — сообщила я Аннелизе, — а ты не спускай глаз с сокровищ Руди.

Она пообещала стеречь их как зеницу ока, и я незаметно, огибая столики, за которыми сидели другие гости, приблизилась к таинственному салону. Там в это время за двумя столиками играли в шахматы: за одним сидели оба русских, за другим — Руди с каким-то молодым человеком в темно-синем свитере, который не походил на внезапно разбогатевшего. Я пристроилась у него за спиной, сделав вид, будто мне жуть как интересно, какой фигурой он собирается пойти.

— Check! — внезапно воскликнул Руди.

Его противник прикурил сигарету; в пепельнице громоздились окурки. Руди по-прежнему не замечал меня. Разозлившись, я задала ему вопрос:

— И как долго это будет продолжаться?

Оба игрока подняли головы, и Руди объявил на английском, что я его тетя. Незнакомец привстал, как того требуют правила вежливости, и протянул мне руку. Улыбаясь, он показал на своего визави и объявил с сильным акцентом:

— Руди — большой мастер!

Похоже, они успели подружиться.

Руди похожим жестом указал на нового знакомого и сказал:

— Nikolai is world champion!

Оба звонко рассмеялись, а я снова извинилась.

Вернувшись к Аннелизе, я увидела, что она украсила себя изумрудным колье. В холле появился пианист. Он поклонился русским женщинам и заиграл.

— Чайковский, сюита из «Щелкунчика», — с видом знатока прокомментировала Аннелиза. — Надо, пожалуй, поинтересоваться, нет ли в его репертуаре «Песни о Волге», а то…

— Аннелиза, если ты начнешь здесь проявлять себя, я немедленно отправлюсь домой, причем без тебя, — заявила я.

Желая меня подразнить, она тихо пропела мне на ухо:

Над Волгою часовой стоит,

Он ради родины не спит,

Во тьме ночной один вдали,

На вахте на краю земли.

Из чистого озорства я ей подпела:

Как в небесах Ты меня мог забыть?

Так хочется сердцу Тебя любить!

Ангелов много в Твоей вышине —

Так пошли одного Ты ко мне!

Молодые дамочки за чайным столиком повернули головы в нашу сторону, потому что мы хохотали, словно девочки-подростки, забыв о приличиях. Нас выручил Руди, посланный как ангел на подмогу, иначе бы мы сами не угомонились. Его в самом деле будто ниспослало небо. Глаза Руди сияли. Но вместо того, чтобы сообщить благую весть, он махом опрокинул рюмку водки со словами:

— Настровье! Мне нужно обратно, у нас еще одна партия!