Содом и Гоморра. Города окрестности сей - Кормак Маккарти Страница 12

Джей Си сел. Мэк изучающе смотрел на доску. Джей Си бросил взгляд на кучку белых фигур у локтя Джона-Грейди.

— Сынок, тебе бы стоило дать старику послабление. А то заменит тебя кем-нибудь, у кого работа со скотом идет лучше, а шахматы — хуже.

Протянув руку, Мэк сделал ход единственным оставшимся у него слоном. Джон-Грейди передвинул коня. Мэк взял сигару и, откинувшись, молча стал ею попыхивать.

Наконец сделал ход ферзем. Привстав, Джон-Грейди переставил другого коня и снова сел.

— Шах, — сказал он.

Мэк вновь сидит изучает доску.

— Черт, — наконец сказал он. Посидел, потом поднял взгляд. Повернулся к Джею Си:

— А ты не хочешь с ним сыграть?

— Нет, сэр. Он на меня панику наводит.

— Знаю это чувство. Вот и меня тоже — бьет, как арендованного мула.

Бросив взгляд на стенные часы, он снова взял из пепельницы сигару и сжал в зубах.

— Но еще партейку я все же сыграл бы, — сказал он.

— Будь по-вашему, сэр, — сказал Джон-Грейди.

Сокорро сняла фартук, повесила на гвоздь, в дверях обернулась.

— Доброй ночи, — сказала она.

— Доброй ночи, Сокорро.

Джей Си встал со стула:

— Кому-нибудь налить еще кофе?

Сидят играют. Когда Джон-Грейди взял черного ферзя, Джей Си поднялся, отпихнул стул:

— Сынок, неужто ты моих намеков не понимаешь? Ведь зима скоро, холода…

Пройдя по кухне, поставил чашку в раковину, направился к двери.

— Пока, — сказал он.

Распахнул дверь и вышел. Закрывшись, хлопнула сетчатая противомоскитная створка. Стало слышнее тиканье часов. Мэк откинулся на стуле. Поднял окурок сигары и снова положил его в пепельницу.

— Пожалуй, я сдаюсь, — сказал он.

— Вообще-то, у вас еще были шансы.

— Да ну, на хрен, — бросив на него взгляд, отмахнулся Мэк.

Джон-Грейди пожал плечами. Мэк глянул на часы. Перевел взгляд на Джона-Грейди. Тот наклонился и аккуратно повернул доску чужими фигурами к себе. Сделал ход оставшимся у Мэка черным конем.

Мэк поджал губы. Внимательно посмотрел на доску. Сделал ход.

Через пять минут Джон-Грейди поставил белому королю мат. Мэк только головой затряс.

— Все, пошли по койкам, — сказал он.

— Есть, сэр.

Джон-Грейди принялся убирать фигуры. Мэк отодвинул стул, пошел собирать чашки.

— В котором часу Трой с Билли собирались вернуться?

— Да они, кажись, ничего насчет этого не говорили.

— А ты-то почему с ними не поехал?

— Я так прикинул, вроде мне и здесь работа есть.

Мэк отнес чашки и кружки к раковине, поставил.

— А они тебя с собой звали?

— Да, сэр. Но я же не обязан ходить за ними хвостиком.

Он задвинул крышку ящичка, сложил доску и встал:

— А Трой… он что — собирается уехать, пойти работать к брату?

— Не знаю, сэр.

Джон-Грейди подошел к шкафу, убрал туда шахматы, закрыл дверцу и взялся за шляпу:

— Ты не знаешь или ты говорить не хочешь?

— Я, честно, не знаю. Если б я не хотел говорить, я бы так и сказал.

— Да знаю.

— А знаете что, сэр?

— Что?

— Насчет Делберта у меня неприятное чувство.

— Какого рода неприятное чувство?

— Ну… Вроде как я его место занял.

— Да вовсе нет. Он бы все равно ушел от нас.

— Да, сэр.

— Да и вообще… Ведь это я здесь все-таки начальник.

— Да, сэр. Спокойной ночи, сэр.

— Свет не забудь включить — ну, который в конюшне.

— Да мне и без него там все видно.

— Со светом еще лучше видно будет.

— Есть, сэр. Но он ведь — как бы это… мешает лошадям.

— Мешает лошадям?

— Да, сэр.

Надев шляпу, он толкнул дверь и вышел. Глядя ему вслед, Мэк смотрел, как парень идет по двору. Потом Мэк выключил свет в кухне, повернулся и пошел по коридору прочь.

— Мешает лошадям, — сказал он. — Эк ведь…

Проснувшись утром, он пошел в каморку к Билли, хотел будить его, но того на месте не оказалось. Постель выглядела смятой, и он, прохромав мимо денников, бросил взгляд из двери в сторону кухни. Затем, обойдя конюшню, направился туда, где обычно стоял пикап. Билли сидел на водительском месте и, перегнувшись через баранку, вывинчивал саморезы из металлической накладной рамки, которая крепит лобовое стекло; вывинчивал и бросал их в пепельницу.

— С добрым утречком, ковбой, — сказал он.

— С утречком. А что случилось со стеклом?

— Сова попала.

— Сова?

— Сова.

Вывинтив последний саморез, он поддел и снял рамку, после чего принялся отверткой высвобождать кромки вдавленного внутрь стекла из паза в толстом резиновом уплотнителе.

— Слушай, зайди, пожалуйста, с той стороны и надави снаружи. Постой-ка. Вот, возьми там перчатки.

Джон-Грейди натянул перчатки, обошел, ковыляя, машину и стал давить на стекло, пока Билли выковыривал его край из паза отверткой. Наконец они вынули из уплотнителя всю нижнюю кромку стекла и одну боковую, после чего Билли, забрав у Джона-Грейди перчатки, вытащил все стекло целиком, положил его сначала сверху на баранку, а потом перенес и бросил на пол кабины с пассажирской стороны.

— Как же ты ехал? Высунув голову в боковое окошко?

— Да нет. Сел просто ближе к середине и смотрел в ту половину, что осталась целой.

Он отвел в сторону «дворник», упершийся в торпедо.

— Я уж подумал, вы еще не приехали.

— Мы приехали около пяти. Как у тебя-то дела?

— Да так себе.

— Больше ты в конюшенном проходе родео не устраивал? Пока меня не было, а?

— Да ну, нет.

— Как нога?

— Нормально.

Билли отвел поводок стеклоочистителя на пружине вверх, отверткой снял с валика и положил на сиденье.

— Будешь теперь новое стекло покупать?

— Попрошу Хоакина, пусть съездит, привезет, когда встанет. Если можно, чтобы старик не видел, так зачем ему это видеть?

— Черт, но ведь налететь стеклом на сову мог кто угодно!

— Верно. Но налетел не кто угодно.