А ночь была как музыка, как милость - Валерий Столыпин Страница 12

Молчат, потому, что смелости хватает только на то, чтобы неловко держать её кукольную ладошку, горячую и нежную, дрожащей от возбуждения рукой.

Юноша чувствует себя самым счастливым человеком на свете, потому, что Ирма наконец-то заметила его, ответила взаимным интересом.

Собственно и не ночь это была, а сумерки.

В тёплом влажном воздухе разливались чарующие ароматы цветущих слив и разнотравья, гудели то и дело пролетающие мимо майские жуки, в речной заводи со стоячей водой звучала лягушачья симфония.

Волшебный закатный пейзаж ещё алел на горизонте, позволяя разглядеть тяжёлую посадку прижившихся основательно, не улетающих даже на зиму уток.

Игорь любил вечерние прогулки, умел видеть больше, чем замечал глаз привыкшего к  индустриальным пейзажам горожанина, был неисправимым сентиментальным романтиком, умел ценить природу, любил жизнь со всеми её проявлениями, особенно весной.

Сейчас ему не было дела до пейзажа, который отходил на второй, даже на третий план, потому, что рядом сидела девочка-мечта.

Ирма выглядела не вполне обычно: выкрашенные в нежно-голубой цвет длинные распущенные волосы с большим бантом, накрашенные тёмной помадой пухлые губы, обрамлённые пушистыми ресницами тёмно-серые глаза, бледная, почти белая кожа лица, ярко-синий маникюр на малюсеньких ноготках тонких пальчиков, прозрачная объёмная блузка и расклешённая колоколом коротенькая юбчонка.

Девственно голые коленки приковывали взгляд Игоря, отчего ему было невыносимо стыдно. Хорошо, что в сумерках не видно как горит его лицо.

Игорь слегка развернулся к девушке, чтобы можно было взять её нежную ладонь двумя руками, несмело поднёс её к губам, прикоснулся к кончикам пальцев.

Ирма посмотрела на Игоря, хлопнула ресничками, правой рукой застенчиво одёрнула юбочку, почувствовав его интерес именно к этой выразительной детали, улыбнулась, подарив мальчишке уверенность, что всё правильно.

Сердце его трепетало от восторга.

Игорь чувствовал, как в него вливается энергия её божественного тела, как раскрываются поры души, готовые впустить девушку в глубину своей пылкой вселенной.

Игорь неловко, задерживая дыхание, чтобы не выдать себя, вдыхал изысканный аромат волос девушки, смешавшийся с чарующими душистыми запахами весны. Её лицо было почти рядом.

Смутные желания заскакивали в его голову, заставляли взгляд перескакивать с одной красочной декорации внешности подружки на другую, ещё более притягательную и манящую.

Горячее тело Ирмы, одежда и звенящее напряжение от её присутствия посылали густые волны удивительно яркого наслаждения, которое требовало убедиться, что это не сон.

Игорь мечтал дотронуться до коленки, прикоснуться губами к мочке уха, поцеловать волосы, вдохнуть полной грудью сладко-пряный дурман благоухающей свежести её удивительно воздушного, невесомого тела.

Ирма ответила лёгким пожатием на прикосновение его рук, отчего внутренности юноши сжались пружиной. Волнение и дрожь обежали волнами сладострастия вокруг, сгустив и без того плотные сумерки.

Игорь несмело поцеловал девочку в ушко, опасаясь непредсказуемой реакции. Ирма слегка придвинулась, прижалась щекой. Волосы девушки щёкотно прикоснулись к его лицу, тонкий аромат волновал, подарив вдохновение и смелость идти дальше.

Ирма не ответила на поцелуй, не разомкнула уст, но и не оттолкнула. Её губы были невозможно сладкими, ощущение от прикосновения к ним вызвали бурю чувственных впечатлений, которые просто необходимо было повторить, что Игорь и сделал.

Прошло несколько минут, которые юноше показались вечностью. Где-то рядом тяжело пролетела ночная птица. Сумерки окончательно превратились в ночь.

Девушка раскрыла сумочку, достала телефон.

– Половина девятого, Игорёк. Мне пора домой. Мама ждёт. Она у меня строгая. Проводи на маршрутку, мне недалеко.

– Мы ещё встретимся? Я не напугал тебя настойчивостью? Извини, я никогда не встречался с девушками. Ты такая, такая!

– Да ладно тебе. Диктуй телефон. Мне было с тобой хорошо.

– Правда! Как я рад.

Маршрутка растворилась во тьме, моргнув несколько раз красными подфарниками, а Игоря не отпускало состояние эйфории.

Ирма отъехала на одну остановку, вышла, вызвала такси.

Пока ожидала автомобиль, позвонила подруге.

– Дуська, что я тебе расскажу!

– Во-первых, не Дуська, А Дульсинея. Во-вторых, что ты можешь такого сообщить, чтобы вызвать у меня восторг? Жорик бриллиантовое колье подарил, Альберт Иванович замуж позвал, С Витькой на Тенерифе летишь, что?

– Меркантильная ты, подруга. Нет в тебе романтизма, только шмотками и деньгами  интересуешься. Мальчишка в меня влюбился. Такая душка. Не целованный. Дрожит от страсти. Дотронуться боится.

– Ну! Ещё скажи, что влюбилась, я заплачу.

– Дура. Я на таком взводе была, чуть не разрыдалась, когда расстались. У меня же никогда не было настоящей любви, только секс.

– Что ты смыслишь в любви! В глазах огонь страсти, а в штанах стоячий кол. Нет Ирмочка никакой любви. Сказки это всё. Вот сейчас придёшь на смену в сауну и почувствуешь любовь во всей красе.

– Зря я тебе позвонила. Только настроение испортила. Брошу я эту сауну к чёртовой матери.

– Ну да, ну да, как же. Не смеши. Ты к бабкам привыкла. Твой Ромео столько за месяц не заработает, сколько ты за ночь. Любовью сыт не будешь.

– Приземлённая ты, Дуська. Рождённый ползать летать не может.

– Меня и на земле хорошо кормят. Между прочим, мне Вадик квартиру подарил. Завтра после смены отметим.

– А если он узнает, чем ты на жизнь зарабатываешь?

– Ха! Смотря сколько башлять будет, а то я ему расчёт дам без содержания.

– А потом? Потом, когда через тридцатник перескочишь? Ты же уже три аборта сделала.

– Плевать. Я ещё на пять согласна, если не за так. Нарублю капусты и в Европу рвану.

– Пустите Дуньку в Европу. Не смеши. Кто там тебя ждёт?

– Ты скоро? Я уже задолбалась тебя ждать, Мальвина хренова. Познакомишь со своим хахалем?

– Вот ещё! Он мой.