Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко Страница 117

И непревзойденный альтруист. Он готов раздарить себя людям, каждой твари и каждой пылинке, но ему нужно знать, что дар этот не пройдет незамеченным. Жажда славы еще прочно сидела в нем, еще тлела и теплилась, грея его честолюбивое нутро, как уголек костра, ждущего свежей порции пересохшего сена: брось горсточку и – затрещит, запылает…

– Ты нам нужен, как …

Я порылся в памяти, чтобы подобрать весомое слово.

– …как крик! Понимаешь, как крик!..

Я произнес эти слова громко, четко и ясно, и этого было достаточно, чтобы Юра убрал ноги со стола и выпрямился в кресле. Он в ответ не сказал ни слова, я видел, как он борется с собой, как его распирает гордыня от того, что он признан, принят в ряды признанных, он высоко оценен мною. Я же не просто человек с улицы, не какой-то прожектер и ханыга, не пустопорожний мечтатель, я – убежденный прагматик, строитель, если хочешь, – бог. Ведь каждый из нас по-своему бог. По-моему, я по-своему тоже бог. Созидатель, творец. Не переоценивая своих способностей и возможностей, я могу смело заметить, что строительство Пирамиды, а по сути – Царствия Небесного на этой грешной Земле, теперь, вот сегодня, сейчас – вполне постижимое и реальное дело. Теперь это можно понять. Главное – положить начало, начать. Сегодня пришло, наконец, время свершения чуда, долгожданных планов Иисуса, наступило Второе пришествие…

Вот какими аргументами я зазывал его в Царство небесное. Я торопил его, ведь жить ему оставалось всего-ничего…

Я приглашал его в свою команду, и, главное, – признавал беспомощность и бессмысленность своего будущего без его участия в нашем деле. Все это очень возвышало его в собственных глазах, это брало за живое.

– Кстати, – сказал я, – уже готова и виртуальная модель Пирамиды, – и добавил, не меняя тона, – там и для тебя местечко нагрето!

– Какое?

Мне больно было смотреть на него. Он еще не верил в то, что вдруг оказался кому-то нужен. Нужен не для того, чтобы кого-то убрать точным выстрелом в лоб, не для того, чтобы мстить, убивать, ненавидеть, просить, даже не для того, чтобы протянуть руку помощи или подставить плечо, кого-нибудь напоить или поделиться последней лепешкой, нет, – для чего-то другого, непостижимо-величественного! О таком он мечтал все последние годы! Неужели дождался?

– Какое же?!

Нетерпение подводило его. Еще бы! Терпение терпело фиаско. Когда мечта достижима, и кажется, что ты уже хватаешь ее за роскошный павлиний хвост, хочется быть уверенным, что на этот-то раз, что сегодня, сейчас вот, она уже никуда от тебя не ускользнет, никуда не денется, заветная твоя мечта.

– Ты должен делать то, что ты умеешь делать лучше других – месить и лепить. Из глины генов ваять основание…

И тут Юра не удержался. Он расхохотался бешеным истерическим смехом, я даже испугался. Он просто выпрыгнул из кресла, катапультировался, как из горящего самолета, несколько раз подпрыгнул, затем замер, поднял голову вверх, протянул руки к небу, словно пытаясь ухватиться за облака, и так стоял не меньше минуты, колосс Родосский, бог в джинсах… Затем он снова упал в кресло, снял очки и, как обиженный школьник, кулаком вытер слезы, катившиеся из глаз. Он не мог удержаться от слез, тер и тер кулаком свои красные щеки, тер и всхлипывал, икая, как ребенок, которому вернули любимую игрушку.

– Да-да, – почти шепотом сказал он, – ваять жизнь – это то, что мне надо.

Я не знал, что мне делать: утешать его или радоваться вместе с ним. Я знал точно одно: я попал в десятку: он теперь – мой. И дал вволю ему наплакаться. Потом мы шли по ночному Иерусалиму и молчали.

– Я до сих пор не верю, – произнес он, наконец, – но как тебе все это удалось провернуть? Знаешь, ты – гений…

– Знаю, – сказал я.

– Я бы до Пирамиды никогда не додумался!

– Пирамиду не я придумал, – сказал я, – мы ее все вместе придумали, ты, я, Аня и Стае, Ия и Юля, Архипов и Тамара, и…

– Да, и Славик, и Ксения…

– И Жора, и Вит…

– Да, Жора – гений всяких придумок…

– Бог, – сказал я.

– Да, Жора тоже… Ты уже не раз называл Юлию, кто это?

– Пирамиду, – сказал я, – придумал Сам Бог. В Его Книге все написано, там начертан и план нашей жизни. В ней все есть и маркетинг, и менеджмент, аудит и консалтинг, даже бонус и дивиденды, абсолютно все, надо просто уметь читать… Пришло время прочитать ее заново и по-новому, и досталось это нам, понимаешь, не кому-то, а нам. На нас Он возложил это Его плодоносное иго, это бремя небесное, понимаешь, нам нельзя Его подводить.

– Ты строишь свою Пирамиду так уверенно и с таким вдохновенным смирением, как это может делать только глубоко верующий в правоту своего дела человек.

– А ты разве в нее не веришь?

Тут я вспомнил Аню, наш спор, и сказал то, что говорил ей:

– Crede ut intelligas! Верь, чтобы понимать!

– Да-да… Чтобы понимать, – согласился Юра, – требуется вера.

Видимо, этот мой небесный спич, свято вырастал и ширился по ночным вымершим переулкам Иерусалима, и наводил на нас некий таинственный трепет, звуча как молитва, как клятва, которую мы давали на верность служения Небу. Это был наш катарсис.

– Так кто эта твоя Юлия? – снова спросил он.

– Муза, – сказал я, – наша муза… Чистый креатив!

Юра посмотрел на меня и ничего не сказал.

Вот так, рассуждая о Боге и Его исповедимых для нас путях, мы и добрели до гостиницы.

– Только бы не оказалось все это благими намерениями, которые приведут нас известно куда, – сказал Юра, – ведь самый главный бич человечества – невежество и неверие…

Но этой капельки пессимизма было недостаточно, чтобы затушить тот костер, который, я это видел, в нем уже разгорался.

– Знаешь, – он сделал еще одну попытку уйти, – мне кажется, у тебя ничего не получится.

– Чудак, – сказал я, – у тебя уже нет выбора!

Мы не знали тогда, что костер этот превратится в пожар.