Хромосома Христа, или Эликсир бессмертия - Владимир Колотенко Страница 110

– Sorry, – сказал он, улыбнувшись и сделал шаг в сторону, пропуская меня. Он даже не взглянул на меня, во всяком случае я не почувствовал его взгляда. Стекла очков холодно смотрели куда-то в сторону.

Его голос. Это был чужой голос. Я не мог ошибиться.

– I beg your pardon, – сказал он еще раз, и губы его дрогнули в приветственной полуулыбке.

Я нагло рассматривал его пока он выжидал, но ни один мускул не дрогнул на его лице. Оно показалось мне чужим и безликим, было в нем даже что-то неприятно-отталкивающее. Его взгляд был устремлен мимо меня. Мне ничего не оставалось, как буркнуть себе под нос свое «thank you very much» и воспользоваться его предложением пройти первому. Он не только не обратил на меня внимания, он просто не заметил меня, как не замечают шнурки на собственных туфлях или мелькающие дворники на ветровом стекле в дождливую погоду. Я был задет за живое? Да нет. Просто во мне вдруг проснулось припрятанное ворохом повседневных проблем чувство собственного достоинства. Никто так пренебрежительно еще не относился ко мне. Собственно, мне было наплевать на все эти сентиментальные штучки, меня огорчило лишь то, что и на этот раз я потерпел фиаско. Да, надо признать, интуиция стала подводить меня. Но, если следовать логике, я и не мог в этом черноволосом самоуверенном снобе обнаружить свидетеля тех давних событий, когда мы вместе делили, так сказать, и хлеб, и табак, и вино, и воду. И разве я рассчитывал на какой-то успех? Третий раз я встретил его у Стены плача. Я подумал, что это какое-то наваждение. Он стоял и смотрел на Стену, как смотрят на тигра в клетке. И только руки, точнее пальцы, сплетенные в замок над поясом, выдавали его. Два больших пальца, вращаясь, словно гнались друг за другом. Привычка – как идентификационный код. Я узнал эти руки! Такие же, как и сто лет назад длинные холеные пальцы музыканта с коротко стрижеными ногтями, с белыми полулуниями у оснований, всегда готовые прийти на помощь друг другу, настороженные, но и уверенные в себе, готовые к преодолению любых трудностей, вставших вдруг на пути хозяина… Я узнал эти руки! Я помню, как они держали хрупкую стеклянную пипетку, как вращали шары рычагов настройки электронного микроскопа… Я помню, как они брали скрипку…

Я смотрел на него со стороны, но кроме этих рук, этих пальцев ничего Юриного в нем не находил. Разве что усики, черная узкая полоска щетины. Вчера я их не видел. Или не заметил? И теперь, я отметил это про себя, не было кейса в левой руке. Мне снова захотелось броситься на него с воплем: «Ты Юрка, ты Юрка, отвечай, отвечай!». Я мог бы испортить все дело. Оставалось одно – упасть ему снова на хвост. Я не знал, как я прижму его к стенке, и единственное, что мне оставалось – уповать на Бога. Поскольку Юра не обращал на меня никакого внимания, я снова пошел за ним. Он ничем не выдавал беспокойства, бродил по улочкам и переулкам, жуя орешки, которые время от времени извлекал из кармана куртки и бросал на ходу в рот. Так продолжалось часа два. Мы даже пообедали в одном и том же кафе. Я снова видел эти руки, эти пальцы, вертящиеся как живой пропеллер, я их узнавал и все больше убеждался, что это они, те самые руки, которые я так долго искал. Я вспомнил, как когда-то меня восхитило и потрясло описание рук игроков казино в какой-то новелле Стефана Цвейга. Я перечитывал это место много раз, и с тех пор не мог уже не обращать внимания на руки людей, мужчин и женщин, стариков и детей. Как ноги – это лицо женщины, так руки – это воля и характер мужчин. Нужно только хорошо знать эти кисти, вылетающие из рукавов, как снаряды из стволов гаубиц, эти пальцы, куцые и узловатые, и длинные, и изящные, летящие в танце или свитые в крепкий кулак. Нужно уметь читать их движения, мысли. Это хорошая и надежная школа уметь различать зло и тепло, агрессию и печаль. Я прошел эту школу. Пальцы веером – это угроза, а пропеллером – беспокойство, осторожность. Прошло еще какое-то время, прежде чем мы снова оказались на безлюдной улочке, как и вчера, я шел за ним шагах в десяти, вдруг он снова пропал. Мистика! Вот он был передо мной шагах в десяти и теперь его нет. Мистика! Я остановился, прислушиваясь и осматриваясь: никого…