На берегах Хазарского моря. Две жизни - одна любовь - Ясмина Михайлович Страница 11

Чай с тортом мы пили на соседней вилле, также принадлежащей политику. На берегах Хазарского моря. Разумеется, на территории был бассейн. И сад с буйно растущей лакфиолью, цветами «уильямс» и розами. Чай готовили на улице в самоваре — совершенно по-русски, — но используя мангал, на котором разжигали уголь, как для кальяна.

Я бродила по красиво украшенному саду, поглядывая на сидящих за столом людей. Пухлые, а-ля русские блондинки, женщины с темными глазами и носами, похожими на клюв, смуглые мужчины, смешение всех известных культур, цивилизаций, кровь представителей самых затерянных уголков мира, влияние географического положения, времен и эпох… Несмотря на такую смесь, женщины выглядели уверенными в себе, похожими на кошечек, чувствовали себя защищенными, получающими в достатке заботу и внимание мужчин, всего этого давно нет в Сербии и в Европе.

В отношениях присутствовали патриархальность, соблюдение порядка, иерархии, истинное наслаждение происходящим; в Европе мы уже забыли об этом в погоне за сейчас и завтра.

Мы сконцентрированы на самом марафоне.

В день отъезда, когда я уже упаковала вещи, мне сообщили, что мой билет не могут найти в системе авиакомпании и мне придется остаться в Баку на неопределенный срок! Не помогло и то, что я почетный гость, прилетела бизнес-классом и билет у меня на регулярный рейс. Виртуальный разум системы авиакомпании это не учитывал. Я оказалась в ловушке у Азербайджана, за тысячи километров и много часов лета от дома. У меня началась паника, охватили страх, клаустрофобия. Я была уверена, что злые местные демоны, недавно убившие голубя, намереваются помешать моему возвращению. Я проклинала хазар, свое паломничество, «Евровидение», Евразию в целом…

Уж если памятник моему мужу доставили из Баку в Белград на военном самолете, я определенно смогу улететь хотя бы на гражданском. Я предложила демонам все полученные подарки, вознесла молитвы, стараясь успокоить все потусторонние силы, но сложилось так, что главную роль сыграл министр иностранных дел Азербайджана. Или не он?

В любом случае система каким-то образом снова заработала и нашла мое имя, не знаю уж, помогли тому политические силы этого мира или какие-то иные. В самолете по дороге домой я прочитала в газете, что в последний день конкурса «Евровидение» была предотвращена атака террористов. Откровенно говоря, я была не очень этим обеспокоена. Меня больше волновало движение на дорогах, чем террористы или злобные демоны.

Вернувшись в Белград, я закопала камушки из Хазарии в клумбе у монумента Павичу на Ташмайдане — темные из Гобустана, черный гравий из Храма Огня в Атешгях и крошечные раковины с берегов Хазарского моря. Организовала поэтическую и любовную церемонию поминовения. Я написала книгу «На берегах Хазарского моря» и назвала одну главу «Хазарское море Sahilinde».

Я не могла бы считать себя писателем, если бы не верила, что слова тверже камня. И что они живут так же долго…

Запоздалые письма о любви

Ясмина Михайлович и Милорад Павич
Два кольца перед отходом ко сну

Главные герои в этой главе — живописцы. Или… Их имена Филипп Рубор и Ферета Су. Впрочем, читатель может придумать и другие по собственному усмотрению. В их прошлом неудачные браки и рождение троих детей. Но это замужество принесло счастье им обоим. По крайней мере, так обстоят дела в начале повествования. Ферета находится в расцвете сил, ей сорок, в то время как в ноябре у Филиппа начнется восьмидесятый год жизни. Хочу отметить, что он уже обрел успех, она же только начинает покорять сердца женской аудитории, дамы все чаще посещают ее выставки. Он же, по мнению многих, последние два десятка лет медленно выходит из моды, после того как поднялся на вершину славы. Выставки его проходили и в родной стране, и в Нью-Йорке, Лондоне, Париже, Барселоне, Мадриде, Риме, Милане, Афинах, Москве, Санкт-Петербурге, даже в Китае и Японии. Здоровье подводит его все чаще, и потому он неминуемо движется к забвению. Картины его так же колоритны и хороши, как прежде, и с успехом продаются за границей, однако в своей стране он не может получить ту же цену на аукционах и в галереях, которую предлагали раньше; они все меньше и меньше заинтересованы в нем.

Порой ему приходит на ум мысль, что дела шли бы лучше, будь он мертв…

(Отрывок из романа Милорада Павича «Мушка»)

Главными героями моего повествования будут Милорад Павич и Ясмина Михайлович. По крайней мере, они были… Милорад Павич умер, а я, Ясмина Михайлович, пишу эти строки, потому что я писатель, это моя работа, которую я люблю.

В стране, в которой мы живем, в то время, в которое живем — закончившаяся первая декада XXI века, — любить и мужа, и работу считается неестественным, аморальным, подозрительным. Вот к чему мы пришли. У меня иногда возникает чувство, что я родилась с дефектом и живу с ним уже более пятидесяти лет… Самым важным для меня в жизни была любовь. Тем не менее почти на каждом шагу, все чаще и чаще я сталкиваюсь с почти маниакальным стремлением ненавидеть. Всё и всех. Ненависть окупается; это чувство проще выразить, оно вырывается изнутри само, в то время как любовь требует душевных сил.

В настоящее время я ощущаю себя замурованной в собственной квартире. Любовное гнездышко превратилось в безмолвную ледяную тюремную камеру. Полагаю, такое испытывает каждая вдова. Все вокруг будто внезапно окаменело и замолкло. Тишина, неподвижность, давно не звонит телефон, в почтовом ящике ничего, кроме счетов, ход часов кажется громким шумом, даже никто из соседей ничего не сверлит…

Зима с ее снегом, ветром, дождем и льдом растянулась на много месяцев. Словно и климат тоже вступил в заговор против меня. На самом деле все в сговоре против всех.

Бесконечная зима, сумасшедший ритм жизни. Препятствия возникают на пути с того момента, как мы просыпаемся, сохранить стиль жизни и обойти их становится все сложнее без колоссальных усилий и стресса…

Вся эта чепуха отошла на задний план, я пребывала в состоянии шока от смерти любимого. Кроме того, мне не было позволено сохранить факт потери только для себя. Известность личности не предполагает, что смерть его будет частным событием. Как и уход всех членов семьи. Чтобы пережить это, я решила занять время походом по учреждениям, где пришлось вести баталии с администрацией, разобраться с деловой и частной корреспонденцией мужа, чтобы отобрать письма, которые могли бы стать его наследием; но вечерами, когда темнело, я приступала к личным делам.

Вы полагаете, по вечерам я скорблю… И это правда. Горе наваливается с невероятной силой. Непередаваемой, невообразимой. Однако я нашла способ облегчить боль.

Прагматичный и действенный способ. Я решила опять вспомнить о том, как влюбилась в мужа. У меня есть привилегия читать книги Милорада и наблюдать, как он вплетал в сюжет произведений нашу личную жизнь, своего рода запоздалые письма о любви. Мне доставляет удовольствие вспоминать то или иное событие, картины представляются более яркими, чем может передать цифровой фотовидеоальбом, слова ласкают меня, а некоторые вещи, должна признаться, обретают иные контуры и глубину.