Любовь и честь - Рэндалл Уоллес Страница 11

В устах французского посланника, чья борьба против Британии во многом зависела от позиции России, это не было праздным вопросом.

— Бенджамин Франклин поручил мне убедить ее только в одном.

— Да? И в чем же?

— В том, что если Америке навяжут войну, то Америка ее выиграет.

— Ага… Что ж. — Он тоже набрал ложечкой икры. — Русские ничего так не ценят, как уверенность и силу. И не обольщайтесь насчет императрицы. По рождению она немка, но теперь она русская до корней волос, — он отправил в рот ложку с икрой и вытер губы. — Пойдемте. Я познакомлю вас с друзьями. Нашими друзьями.

Раскланиваясь и обмениваясь шутками с гостями, маркиз вел меня через бальный зал, показывая великолепные скульптуры и лепку на потолке, сверкающие стеклянные двери, в которых отражались танцующие пары. Шеттфилд, увидев, что мы направляемся к ним, немедленно прервал свою речь и улыбнулся.

— Клод! Представь нам своего юного друга.

Дюбуа удивленно вскинул брови, словно совершенно забыл, что они здесь.

— О, прошу прощения, господа, что оставил вас так надолго, когда вам совершенно не о чем говорить. А мой юный друг — это капитан Селкерк, прибывший из Парижа, где у нас с ним много общих знакомых. Капитан, позвольте представить вам князя Мицкого и лорда Шеттфилда, — после этого на лице маркиза отразилось приятное удивление, словно он заметил кого-то из хороших знакомых, и он исчез в толпе, оставив нас втроем.

Мицкий вяло пожал мне руку, даже не взглянув на меня; его, казалось, вообще ничего не интересовало, таким сонным он выглядел. Зато Шеттфилд крепко стиснул мою ладонь и живо спросил:

— Селкерк? Это же шотландская фамилия.

— Да, — ответил я по-французски, поскольку он обратился ко мне на этом языке.

— Давно были в Шотландии?

— Вообще никогда не был. Я вырос в Виргинии.

— Далековато вас занесло.

— Всех нас тут далековато занесло. Кроме князя, — я кивнул в сторону Мицкого, который равнодушно попивал шампанское из бокала.

— Значит, вы не плантатор? А я думал, все в Виргинии плантаторы, — Шеттфилд перешел на английский.

— У меня не лежит душа к сельскому хозяйству.

— Простите, что задаю так много вопросов. Это такая редкость — встретить гражданина Британской империи, с которым можно побеседовать. Похоже, вы образованный человек. Учились в Англии?

— Я учился в колледже Уильяма и Марии в Вильямсбурге.

— Я наслышан о колониальных колледжах. И что вы изучали?

— Философию, искусство, языки и теологию. Когда я был студентом, бытовало мнение, что молодой человек должен иметь понятие об этих науках.

— А сейчас?

— Сейчас приоритет отдается военному делу.

— И поэтому теперь вы тоже военный?

— Только волею судеб. Я же говорил, что мне не удалось стать плантатором.

Шеттфилд поправил кружевные рукава.

— Маркиз сказал, что у вас рекомендательные письма от общих друзей в Париже. Вы долго там были?

— Не очень.

— Не кажется ли вам странным, что солдат и гражданин Британской империи приезжает в Париж, столицу враждебного империи государства, и заводит там дружбу с потенциальными врагами? — с улыбкой спросил лорд.

— Иногда у врага можно научиться большему, чем у друга, — ответил я. — И вообще, я не заметил никакой враждебности со стороны французов. А, кроме того, разве британскому джентльмену прилично задавать такие вопросы, находясь в доме французского джентльмена?

— Тише! — рассмеялся Шеттфилд, и, перейдя на французский, мы несколько минут обсуждали Санкт-Петербург и суровую зиму.

Но вдруг в наш разговор вмешался князь. Я-то думал, он скучает, но оказалось, он ловил каждое слово, и как только мы перевели разговор на тривиальную тему, он заговорил с лордом по-русски, а я поспешил откланяться и направился к Горлову. И, конечно же, сразу столкнулся с Шарлоттой.

— О, мсье Селкерк! Не танцуете?

— О нет, мадемуазель Дюбуа, пока нет.

— Тогда надо найти вам подходящую пару. Кстати, вы ведь до сих пор не представили меня графу Горлову.

Граф Горлов нарочито стоял к нам спиной. Он подождал, пока я назову его полным титулом, и только затем повернулся с удивленным видом.

— К вашим услугам, мадемуазель. Но, к сожалению, вынужден вас разочаровать. Я проделал с капитаном весь путь из Парижа до Санкт-Петербурга. Мы ехали на санях через снега, спали, укрываясь одним одеялом, и, бывало, даже в одной кровати, но я не могу служить ему подходящей парой для танцев. Люди могут нас неправильно понять.

Шарлотта, откинув голову, громко расхохоталась, а Горлов не сводил с нее горящих глаз.

— Рада знакомству, граф, — мадемуазель Дюбуа быстро взяла себя в руки и заговорила почти холодно. — Вижу, вы в курсе нашего разговора, хотя делали вид, что не слышите.

Горлов поцеловал протянутую руку.

Молодой поклонник Шарлотты, услышавший ее смех в компании незнакомцев, подошел к нам.

— Шарлотта! Пойдемте со мной! Я хочу… я хотел бы…

— A-а, Родион, — протянула она, словно разговаривала со щенком, путавшимся у нее под ногами. — Познакомьтесь с полковником Селкерком и графом Горловым. Господа, позвольте представить вам моего друга Родиона Дмитриевича Ростова… э-э… князя Ростова.

— Капитан Селкерк, — уточнил я, протягивая руку нахмурившемуся Ростову.

— Капитан, полковник… какая разница? — рассмеялась Шарлотта.

Ростов, не глядя, пожал нам руки и снова обратился к ней:

— Шарлотта, может быть… я хотел бы… вы отдадите мне следующий танец?

— Вам? Я бы с удовольствием, но я уже обещала следующий танец капитану Селкерку.

С этими словами она увлекла меня за собой.

Побледневший от гнева Ростов молча смотрел на нас. Горлов тоже. Да что там говорить, как только я закружил Шарлотту, мне показалось, что все смотрят на нас.

Мы кружились в танце, и я видел только Шарлотту и мелькающие вокруг лица, когда одно лицо, а точнее, пронзительно голубые глаза на этом бледном, словно фарфоровом лице, привлекли мое внимание. Они смотрели именно на меня, но когда, оказавшись неподалеку, я снова нашел в толпе гостей это бледное лицо, бесстрашный взгляд потупился и щеки на кукольном личике порозовели.

Смущенный, я сосредоточился на Шарлотте, пока не закончился танец. Выслушав о том, как легко со мной танцевать, я сопроводил ее обратно, но, прежде чем Ростов открыл рот, Шарлотта схватила за руку Горлова и увлекла его в водоворот следующего танца.

Ростов только скрипнул зубами, увидев, что Горлов так неистово встряхнул гривой волос, что черная прядь упала ему на лоб, и не сводит глаз с мадемуазель Дюбуа.