Смытые волной - Ольга Приходченко Страница 11

– Диспетчер по железной дороге тебе передал информацию о вагонах?

– Я сама ему позвонила, он сказал, что, слава богу, сегодня вагонов новых нет и не будет.

– И ты ему поверила?

– А почему бы нет? Это же его работа.

– А если соврал и глазом не моргнул, облопошил тебя, как дурочку. У тебя самой что глаз нет или их кинопанорамой заволокло? Вся территория в этих вагонах и еще десятка два рефрижераторов. Они с луны свалились или все-таки сегодня прибыли? А ну покажи приход, сколько из них выгружено, сколько в простое. На этих бездельников чтобы через два часа у меня на столе докладная лежала. Оля, публика эта ушлая, обведут вокруг пальца, откусят вместе с рукой. Поставь себя так, чтобы они чувствовали: ты знаешь каждый их шаг, и днем, и ночью. Потом отоспятся, когда завозная кончится. Поняла?

Вот как кинопанорама для меня закончилась! После таких уроков я раза три на дню сама обегала территорию, записывая все вагоны, на какой они стадии разгрузки, и сколько уже часов по ним простоя. Результат, естественно, сказался, вскоре почувствовала, как пропало желание со мной связываться и тем более обманывать. И еще блюла наказ: ни при каких обстоятельствах не вступать в дружеские отношения ни с кем на базе, а тем более амурные. Если кто-нибудь запоет лазаря, сразу ей говорить.

– Какого, Лилия Иосифовна, лазаря? Что еще это?

– Это если приставать начнет двуногий с х….ем наперевес, – моя начальница не стеснялась в выражениях, – в любви признаваться, женихаться и все прочее. Что прочее? Поели, попили, пора и честь… терять. Уловила? Где работают, там не срут! Отделывайся шутками, говори, что опоздал, у тебя парень есть, в СКА боксом занимается.

– Я давно все это понимаю, не волнуйтесь.

– Что мне волноваться, пусть твои родные волнуются, я просто предупреждаю.

Так и понеслись мои годы работы с двумя Лилями на нашей оптово-розничной базе по торговле плодоовощами и картофелем. Моя подружка от главбуха получала чуть ли не каждый день приличные разносы, к ней он не клеился – и то хорошо. Уговоры, что это не школа и не институт, а работа, на нее не действовали. Она только бубнила одно:

– Мне не интересно, я устала, ну, не могу эту херню запомнить. Так что, из-за этого мне расстраиваться?

Мизинер пожалел ее и перевел на участок не бей лежачего – учет малоценки. И и ее, и всех это, в конце концов, устроило, через год Лильку уже стали даже хвалить.

Мою начальницу Лилию Иосифовну включили в список очередников на получение кооперативной квартиры. Все кладовщики, даже без расписок, сами собрали недостающую ей немалую сумму. Сам кадровик руководил процессом и все держал под личным контролем. Через год, как и обещали, этот дом на Первой станции Черноморской дороги сдали, и она получила ордер. Решили накануне ближайшего выходного после работы почти всем отделом заехать обмыть новую квартиру. Что подарить, где достать, когда во всех магазинах ни черта нет? Пустыня Гоби, так отвечала мне старшая сестра после рысканья по ним. В одном хозяйственном, где по стенам были развешаны одни пластмассовые горшки кашпо темно-коричневого цвета, наткнулись на никому не нужные в это время года складные пляжные стульчики, посмеялись, но все же решили купить, может, пригодятся для Лилькиного балкона. Не с пустыми же руками, в конце концов, идти. Так и сидели на этих стульчиках посреди пустой комнаты, отмечая новоселье. Пили болгарскую плиску, с ней не было проблем, закусывая бабкиными пирожками и разной вкуснятиной, приготовленной мамой Лилии Иосифовны.

Мадам Табачникова была на седьмом небе, наконец-то своя собственная квартира, и мы всем отделом, базой вместе с ней радовались. Казалось, наслаждайся жизнью. А на самом деле сплошные хлопоты. Головная боль, в Одессе буквально все дефицит, начиная прямо с гвоздя и вешалки, ну не с той, с которой начинается театр, а самой обыкновенной в два-три крючка, куда можно повесить пальто или плащ. Целый год Лилия Иосифовна носилась, как угорелая, постепенно все доставая. Там шкафчик на кухню, в другом месте по страшному блату обеденный стол, еще где-то тумбочку под телевизор. Самая большая проблема был диван. Женщина она крупная, одинарный не подходил, узок, нужен хотя бы полуторный и чтобы раскладывался. О чешском или румынском гарнитуре она и не заикалась, их по особой разнорядке только большому начальству выделяли. Странно было, мы с Алкой иногда ездили в Молдавию, километров пятьдесят от Одессы отъедешь и, пожалуйста, в сраном сельпо красивая мебель. И люстры, и торшеры, и для кухни набор есть. Что значит союзная республика, совсем иначе снабжают, а наш славный город-герой в низшую категорию запихнули, нашу же бывшую, первую, в Днепропетровск перекинули, на родину дорогого и всеми любимого Леонида Ильича.

Этот год своей жизни я просто не помню, как пролетел. Многим одесситам надоело ждать милости от государства, и стали строить в новых микрорайонах кооперативные квартиры. В кооператив еще надо было попасть, не так-то просто. Если не хватало на первый взнос своих денег, это процентов сорок от конечной стоимости, собирали по родственникам и друзьям. На многие годы лезли в кабалу, но люди шли на это. Лилии Иосифовны старшая сестра Мила тоже вступила в кооператив в своей французской специализированной знаменитой школе, что на Соборке.

Такой строительный бум развернулся! Ажиотаж. Соответственно и цены поползли вверх, но желание людей жить в человеческих условиях было непоколебимым. Пусть в долгах, как в шелках, зато хоть квартиры отдельные на старости лет поимели. С комфортом в собственном туалете посидеть, кроссворд поразгадывать, и чтобы никто не стучался, не ломился в дверь – что засела, обосралась что ли, тут целая очередь. Свой сортир – какой праздник! А тем временем освободившиеся коммуналки продолжали ускоренно начиняться приезжими, разбавлявшими коренное одесское население, и оттого была опасность, что город может потерять свой неповторимый колорит.

Сегодня Лилька Гуревич целый день ко мне подлизывается. То с одним вопросом заявляется к нам в отдел, то с другим. Явно ей что-то понадобилось. Оказывается, в воскресенье наша общая подружка Фатимка собирает у себя бомонд. Приглашен фотограф-надомник, чтобы снять их неотразимую красоту. Ему выгодно, конечно, набрать побольше девчонок, чтобы нащелкать как можно больше кадров. Меньше, чем на семь человек, он на фотосессию приезжать не соглашался. Глупые все-таки девки, теряют головы вместе с мозгами, если, конечно, есть что терять. В прошлый раз они вошли в такой раж, что он нащелкал их на несколько сотен рублей каждую. Наменялись одеждами, то так их сними, под таким ракурсом, чтобы кофточка лучше смотрелась или как юбка красиво сидит.

Лилька, правда, меня не сватала под это мероприятие, дрейфила. Только, ластясь по-кошачьи, просила причесать ее по-современному.

– Лилька, так у тебя ж мама классный парикмахер, я-то тебе зачем?

Если честно, мне на Лильке не нравилась стрижка. Рита Евсеевна делала ей укладку, но у нее, очевидно, постоянно срабатывал профессиональный инстинкт, и Лилька в ее прическе выглядела, как все тетки, выходящие из нашей знаменитой парикмахерской в возрастной категории лет под пятьдесят. Шаблон срабатывал, никакие слезы, истерики Лилькины не помогали. Она часто после маминой работы прибегала ко мне: Олька, подправь, умоляю, и я наносила свои штрихи.