Кошки, собаки и… другие люди. Невыдуманные истории спасения - Светлана Сафонова Страница 11

– У, псинка, расти! Будешь меня охранять! А то я тебя утоплю!

Но трезвым мужчина почти никогда не был. Или Малыш просто не видел его трезвым? Но он чувствовал приближение папы за пятнадцать минут до того, как тот появлялся на пороге дома. И в этот момент щенка уже было не найти – он прятался под крыльцом и сидел тихо-тихо.

В те дни, когда пила мама, еды не было. Девочка доедала то, что находила на кухне, а Малышу перепадал лишь кусок черствого хлеба. Ну, и за это спасибо.

Когда щенку исполнилось три месяца, его посадили на цепь. Охранять территорию. Цепь длиной полтора метра. И без будки. «Там кустов полно, – говорил папа, – спрячется». И даже не около дома, и не во дворе – на краю участка, в кустах. Потому что у них и забора-то не было. Считалось, что крайние кусты на участке – это и есть забор. Первую ночь щенок плакал. Он не понимал, за что его сюда отсадили. Добрая девочка принесла картонную коробку, в которой он попытался согреться и уснуть. На дворе был май. Еще не жарко. И коробка быстро стала сырой. Добрая девочка пришла утром – принесла одеяло и миску с молоком. И ушла. Он рванулся за ней, но цепь крепко держала щенка. Шее было больно. Малыш вернулся в коробку. Поплакал там еще и уснул. Голодный. Он не ел до вечера – все еще ждал, что за ним сейчас придут. Это наверняка какая-то ошибка. Или просто игра новая… но никто не пришел.

Потянулись однообразные скучные дни. Раз в день приходила девочка, которая приносила то косточку, то хлеб, то остатки каши. Иногда она задерживалась возле него чуть дольше, и тогда Малыш растягивался на земле пузом кверху, а девочка его чесала. Но эта радость заканчивалась быстро. Потом и девочка стала приходить реже. Бывало, что он не ел по три-четыре дня. И это было очень мучительно.

Уже был июнь в разгаре, и солнце палило неумолимо. В деревне, где сидел на привязи Малыш, стало больше жителей – приехали на лето дачники. Напротив участка со щенком появилась другая девочка с папой и мамой. Мама копала огород. Папа возился с забором. Девочка просто гуляла. Конечно, она в первый же день увидела щенка. Тот лежал под кустом сирени голодный и смотрел на всех грустными глазами. И еще он очень хотел пить, а его хозяйка не заглядывала к нему уже двое суток. Новая девочка побежала к маме и рассказала о несчастном щенке.

Познакомиться с Малышом пришла вся семья. Они его погладили. Налили полную миску воды. Принесли котлетку. Малыш припал к миске и пил, пил, пил. Он чувствовал, как вода растекается по организму, наполняя каждую клеточку. Становится легче. Попил. Потом съел котлетку. Боже, как же хорошо!

– Мама, давай возьмем щеночка домой! Посмотри, какой он несчастный! – добрая девочка говорила это со слезами на глазах.

– Ну что ты, Маша, это собачка чья-то. Видишь, она привязана, рядом лежит одеяло, значит, у нее есть хозяева. Может быть, они просто отъехали ненадолго. Пойдем домой.

И Малыш опять остался один. Девочка Маша еще разок забегала – угостила хлебом.

Его хозяева появились только через два дня. Маша с мамой как раз принесли собаке воды.

– Что вы делаете возле нашей собаки? – спросила женщина, обдав соседей перегаром.

– Он голодный был…

– Да он мало ест! Мы его с детства не балуем – тяжелые нынче времена.

– А почему будку ему не сколотите?

– Да некогда все! Да и жарко сейчас – зачем будка?

– Он промокнет под дождем!

– Вода собаке полезна!

Развернулась и ушла. Чем дальше она уходила, тем медленнее вилял хвостом Малыш. Потом опустил голову, лег, вздохнул.

Соседи больше не выясняли друг у друга, кто хозяин собаки. Семья второй девочки смастерила шалашик из подручных материалов – кусков старого забора, фанеры и целлофана. Щенок спал там ночью, прятался в дождь. Хотя при сильном ливне его убежище промокало. Так прошло еще два месяца.

* * *

…Владимир собак не любил. Ему больше нравились кошки. Хотя что значит – не любил? Он их не обижал, не бил, если надо было подкормить – кормил. Но никогда не сюсюкал с ними и не хотел, чтобы они у него жили в доме. А они жили. Две большие лохматые дворняги, которых притащила Катька, его жена. Она еще и трех кошек принесла. И попугая-отказника. Володя очень злился на жену. Нет, конечно, нужно быть добрым и помогать слабым. Благородно спасать животных. Но не надо грязь, боль и проблемы тащить домой! Лом – это закрытая территория, где живут только супруги и их дела: совет и любовь, семейные заботы. Но Катька очень любила животных. Она считала так: если можешь кому-то помочь – помогай! Ну как спокойно спать, если во дворе плачет кошка со сломанной лапой? Или собака лежит и умирает от отравления? Она помогала всем, на кого хватало сил и денег. Кого-то лечила и пристраивала, кого-то брала к себе на передержку, кого-то оставляла – не могла расстаться. Например, вытащенный с того света котенок Мурзик. Как его кому-то доверить теперь? У него нет глазика и лапки, и он еще такой слабенький.

В общем, мужу это все не нравилось. Он, конечно, жалел животных, но предпочитал, чтобы лично его это не касалось. И чтобы внимание жены в первую очередь распространялось на него. А Катя успевала и работать (пиарщиком в издательском доме), и стирать-кашеварить, и животными заниматься. Но муж замечал, что она все больше погружалась в это, грустила. И если он ругался с ней по поводу очередного спасеныша, Катя отмалчивалась, что его раздражало еще больше – он же видел, как она страдает.

«Это потому что у вас детей нет! Вот у нее крышу-то и снесло!» – говорили Владимиру «добрые» друзья и родственники. Владимир вздыхал. Кате было все равно.

Когда Владимир увидел рыжего коротколапого с большими кофейными глазами Малыша, он тут же подумал: «Еще один смертник!» Безнадежность и обреченность были во всем облике пса. Собака не лаяла, даже головы не поднимала. Она смирилась со своим существованием. Она ничего лучшего уже не ждала. Она просто лежала и смотрела на Владимира. «Меня это не касается. Таких собак тысячи!» – подумал он и прошел мимо.

Ему по делам фирмы пришлось заехать в эту деревеньку – аж 200 км от Москвы! Все рабочие вопросы были обговорены, и он уехал.

Но через три недели дела снова занесли его в эту деревеньку. И снова он увидел щенка на цепи. Но в этот раз тот даже не посмотрел на мужчину.

Уже вечерело, когда Владимир собирался ехать в Москву. Но увидев местных жителей, вышел из машины и зачем-то расспросил про щенка. От услышанного ему стало еще хуже. Из разговора с аборигенами он понял, что никто судьбой собаки больше не хочет заниматься. «Точно умрет скоро, – подумал он. – Но меня это не касается!» И уехал.

Проехав почти 70 км, остановился. Вышел из машины, курил и вспоминал глаза собаки… Потом глаза Катьки… И снова глаза собаки… На душе было очень гадко…

…Малыш потянулся. Дождь закончился. Солнце село. Становилось прохладно. «Что это вон тот мужик стоит и смотрит? Помахать на всякий случай хвостом? Ой, приближается… Ой, гладит по голове… Приятно. И булка такая вкусная оказалась. А еще дашь? Ой, ты что делаешь? Отстегнул цепь? Куда идти? В машину?! Зачем??? Мне страшно!..»