Жила-была девочка - Виктория Трелина Страница 11

Капризная Оксана, заболела ветрянкой. Нам со Славкой было велено с больной не общаться. Два дня мы послушно убегали от неё по секции, смеясь, прятались в душе под тазами и корытами, закрывали двери кухни на швабру, доводя маленькую Оксану до истерики, но несмотря на всё это, сегодня и я, и Славка и Римка – все в зелёных точках. Мы очень довольны, потому что теперь всю неделю не будем ходить в сад, а ещё потому, что остались дома без родителей, а под присмотром первоклассницы Римки. За окном дует ветер – в саду, наверное, тихий час. Как здорово остаться дома, когда на дворе не выходной, а самый обычный будний городской день.

Мы со Славкой сидим у меня под столом, он, зажав нос, гнусавым голосом тёти, объявляющей поезда, рассказывает запретный стишок:

«Внимание, внимание, говорит Германия,

Сегодня под мостом поймали Гитлера с хвостом».

Я хохочу до слёз, и хотя из взрослых никого нет, из-под стола мы не вылезаем, потому что, когда рассказываешь такие стишки или рисуешь фашистский крест с ножками, повёрнутыми в одну сторону, за тобой следит дедушка Ленин. Он хороший и добрый, но за такие проделки может наказать сильнее взрослых. Никто не знает как именно, но ведь недаром в детском саду мы поём песенку

«Ленин всегда с тобой». У нас в актовом зале висит его портрет – лысый дяденька, в жёлтом пиджаке, щурясь, следит за каждым движением. Я произношу слова песни, и мне, действительно, кажется, что «Ленин в тебе и во мне».

Хорошо, что дома у нас нет его портрета, может быть поэтому, он и не наказывает нас со Славкой.

Хотя, лучше бы на меня смотрел дедушка Ленин, чем эта странная длинноволосая тётя с каким-то лысым и фальшиво-добрым лицом. Она висит прямо над моим креслом. Я боюсь её со дня нашего переезда. И перед тем как заснуть несколько раз поднимаю голову, проверяя в том ли положении, что и обычно, находятся её руки. Мне всегда кажется, что эта Мона Лиза, как называет её мама, живая, и полноправно живёт с нами на нашей территории. В какой бы дальний угол комнаты я не пряталась от её взгляда, она постоянно следит за мной. С этим очень тяжело жить, но невозможно ничего поделать. Поэтому, когда мамы нет, я стараюсь затыкать Моне глаза канцелярскими кнопками. Но оттого, что вместо зрачков у неё теперь дырочки, взгляд странной женщины не изменился. Вот и сейчас, сидя под столом, я по привычке бросаю мимолётный взгляд на портрет. И, о, ужас! Мона Лиза подмигивает мне дырявым глазом.

Я подхватываюсь, ударившись головой о крышку стола и стремглав бегу в комнату к соседям. Вечная соня – Римка спит, укрыв ноги красным стёганым одеялом без пододеяльника. Я залезаю к ней под одеяло.

– Ты чего? – Римка испуганно открывает глаза.

В комнату входит удивлённый Славка.

Весь оставшийся день мы втроём сидим на Римкином диване и слушаем страшилки про чёрную руку, душившую детей, про шаровую молнию, которая залетает в комнату во время дождя, про то, как, выключив свет в умывальнике, с помощью зубной пасты и зеркала можно вызвать дух пиковой дамы. Я не представляю, как после всего этого буду засыпать сегодня вечером. Римка делает страшное лицо и явно издевается над нами. Поняв это, я зажимаю уши руками и ору: «Я тебя не слушаю, посолю и скушаю». Славка, как самый смелый, периодически ходит в мою комнату за необходимыми вещами: за металлическим конструктором, за кубиком-рубиком. Каждый раз я дрожащим голосом спрашиваю у друга:

– Ну что она там?

– Сидит, – отвечает он со вздохом, снимая клетчатые тапочки.