Сто бед - Эмир Кустурица Страница 11

И я снова пошел в школу. Вскоре оказалось, что узнать, что такое инфаркт, очень легко. Одноклассник сказал:

– Инфракт – это ерунда. У моего деда их было семь!

Сложнее всего было хранить тайну, когда я принимал ванну. Меня дико раздражало видеть, как с таким трудом добытый загар запросто смывается водой. Моя козырная карта, которую я предполагал выложить на уроках физкультуры, позорно ускользала в сливное отверстие. Теперь под спортивной майкой останутся только бледные плечи. Не быть мне похожим на эфиопского марафонца Абебе Бикила.

– Как правильно: инфаркт или инфракт? – спросил я у матери.

– Инфаркт.

– А мальчик из класса говорит «инфракт».

– Инфаркт. Это ты к чему?

– Ни к чему. Отец одноклассника схватил инфракт.

– Инфаркт!

– «Инфаркт» или «инфракт», но если я буду столько намываться в ванне, вообще никто не поверит, что я ездил на море.

– Ладно, некоторое время можешь принимать душ. Но только после физкультуры не отлынивай!

– Хорошо.

«Незначительное понижение температуры… Однако из Северной Атлантики к нам приближается фронт, который станет источником нестабильности… На этой неделе будет преобладать неустойчивая погода, начиная со следующей недели солнечно…»

Вуко Зечевич славился точностью прогнозов.

Было воскресенье, и тополь как будто знал, что сегодня выходной. Против обыкновения он не сгибался от рукопашных схваток, сопровождающих смену времен года, когда осень силится обосноваться перед окном нашей кухни. По лестнице реже поднимались девушки и женщины в мини-юбках. Теперь они надели пальто, и смотреть в окно стало неинтересно. Мне было некогда наблюдать за изменениями в природе. Вот фигня, какие-то там тополя! Сгибаясь еще сильнее, они принимали причудливые формы, но мне-то что за дело? Я зажмуривался, и перед моим мысленным взором возникали коленки, которые в начале весны мелькали за окном.

– Ты устроишь потоп! – слышалось из кухни.

– Короче… сам знаешь!

Одеваясь, Азра смотрела в окно:

– Теперь все не так, как прежде… Никакой весны, а в октябре лето. Если так будет продолжаться, у нас останется всего два времени года!

– Такая же тенденция и в обществе, – сразу подхватил отец. – Скоро оно разделится только на богатых и бедных…

– Ты преувеличиваешь!

– Поживем – увидим…

– Знаешь что?

– Нет. Что?

– Если я вдруг завтра умру, то так и не узнаю, сколько ты получаешь.

– Умереть рано или поздно придется. А вот узнать, сколько я получаю, – никогда!

– Какая наглость!

Я выглянул в кухонное окно. По небу неслись тучи, начался дождь. Вуко Зечевич сдержал обещание. Потом ветер разогнал тучи и дождь прекратился. Днем и ночью с громким шелестом падали листья. И выглянуло солнце.

Хватило одного солнечного осеннего дня, чтобы все вокруг хором объявили, что пришло бабье лето. Один-единственный солнечный день, а наша чертова дыра уже видела себя морским курортом.

– Было бы у нас здесь Адриатическое море, а не гора Требевич и река Миляцка, стоило бы здесь жить. – Мать в тысячный раз затянула старую песню.

Хотя она любила солнце и историю, невероятно, но факт: в октябре в Сараеве не бывало дождей, и каждый год в одно и то же время Азра объявляла аврал. Цель – освежить стены.

– До чего мне нравится, когда стены так и сверкают белизной!

Брацо проклинал эти сезоны побелки. Он не мог отказаться от привычки вздремнуть в кухне. Среди моря беспорядочно раскиданных во время работы вещей, словно островок, торчал накрытый пленкой диван, на который он укладывался. Отец готовился к сиесте, прежде чем, само собой, приступить к операции «буль-буль»!

Обычно он засыпал во время финала. В этот раз белградский «Партизан» сражался с «Гайдуком» из Сплита за Кубок маршала Тито.

– Мир делится не только на черное и белое, Азраааа, – вздохнул он, засыпая.

Азра и Недо продолжали трудиться. Они сдвинули Брацо с его диваном в другую часть комнаты, уже побеленную. Они спешили побелить, пока глава семьи спит. Во время короткой паузы Азра успела даже собрать уезжающему в командировку Брацо чемодан. Ей хотелось, чтобы он поскорее убрался: тогда они до полуночи успеют закончить побелку.

Когда Брацо проснулся, я почувствовал облегчение. И мать тоже. Она закурила. Горделиво прислонившись к дверному косяку, она, точно тигрица, жаждущая аплодисментов после удачного циркового номера, несомненно, ждала похвалы мужа. Комната блистала! Отец направился к холодильнику, чтобы взять оттуда кринку холодного молока, сделал большой глоток и только потом воскликнул:

– Вот это да! До чего же хорошо!

Едва Брацо Калем спустился по лестнице, завел свой «Фольксваген-1300с» и двинулся вниз по улице Авдо Ябучице, как его жена Азра Калем замерла на месте. Она уцепилась за диван и стала похожа на заставку кино, когда в конце фильма идут титры. С искаженным болью лицом, она всей тяжестью рухнула на руки Недо:

– Недо… придвинь диван…

Держась за живот, мать присела на стул.

– Может, позвать Брацо? – Я бросился к двери.

– Нет-нет. Сейчас пройдет…

Азра лежала в спальне. Мы с Недо по очереди подходили к двери и из коридора поглядывали на нее. В девять часов вечера она повернулась к нам.

– Позвони доктору Липе, – попросила она. – Его номер у меня в сумочке.

Я послушался. И тут же услышал голос доктора, спрашивающего, как мои дела.

– Я-то хорошо, а вот Азра жалуется, что у нее болит живот.

– Вверху живота! – крикнула Азра. – Я не могу… выпрямиться!

– Доктор спрашивает, больно ли тебе дотрагиваться до живота.

– Больно до слез! Даже если не трогать!

– Тебя тошнит?

– Уже три дня!

– Бедная мамочка, доктор говорит, что у тебя воспаление желчного пузыря! Он позвонит в неотложку.

– Только бы ничего серьезного!

К нашему подъезду подкатило такси «форд-таунус». Водитель помог нам устроить Азру на заднем сиденье. Когда автомобиль тронулся с места, Азра закричала от боли, а шофер разрыдался. Он обливался слезами, как кающаяся Магдалина.

– Соседка, не умирай! Умоляю тебя…

– Ты чего мелешь? – вмешался Недо.

– Что я мелю? Вчера у меня в машине пассажир умер по дороге в больницу!

Я снял ботинок, чтобы врезать ему как следует по кумполу, но Азра перехватила мою руку. Она решила не умирать. Она смеялась и плакала: все сразу.

– Не беспокойся, сосед! Я пока что не готова отбыть в мир иной. А ты смотри у меня, не то поедешь на трамвае!