Тайная жизнь пчел - Сью Монк Кид Страница 11

Можно сказать, что у меня никогда не было религиозного откровения, вроде тех, когда ты знаешь, что с тобой говорит Голос. И он звучит так отчетливо, что ты видишь, как слова сверкают, просвечивая сквозь облака и деревья. Такое откровение снизошло на меня в тот самый момент, когда я находилась в своей комнате. Я услышала Голос, который сказал: Лили Мелисса Оуэнс, твоя банка открыта.

Уже через считанные секунды я точно знала, что нужно сделать — уйти. Я должна уйти от Т. Рэя, который, возможно, в тот самый момент уже направлялся сюда, чтобы сделать со мной бог знает что. Не говоря уже о том, что мне нужно было вытащить Розалин из тюрьмы.

Часы показывали 2:40. Мне необходим был план, но я не могла позволить себе роскошь сидеть и что-то придумывать. Я схватила розовую брезентовую сумку, которую собиралась использовать для ночевок у подружек, если бы у меня таковые когда-нибудь появились. Я достала тридцать восемь долларов, которые заработала, продавая персики, и засунула их в сумку вместе с семью своими лучшими трусиками — такими, на которых сзади написаны дни недели. Еще я засунула туда носки, пять пар шорт, футболки, пижаму, шампунь, расческу, зубную пасту и щетку, резинки для волос — не забывая все время поглядывать в окно. Что еще? Взгляд упал на висящую на стене карту, и я содрала ее, даже не потрудившись вытащить кнопки.

Я залезла рукой под матрас и вытащила фотографию мамы, перчатки, деревянную картинку Черной Мадонны и тоже запихала их следом.

Выдрав лист из блокнота, я написала записку — коротко и по существу: «Дорогой Т. Рэй. Не трудись меня искать. Лили. P. S. Люди, которые лгут, подобно тебе, должны гореть в аду».

Когда я вновь взглянула в окно, Т. Рэй шел из сада по направлению к дому, кулаки сжаты, голова наклонена, как у быка, который собирается кого-то боднуть.

Я положила записку на стол и на секунду задержалась в центре комнаты, раздумывая, увижу ли ее когда-нибудь вновь. «Прощай», — сказала я и почувствовала, как крошечный росточек грусти пробился из моего сердца.

Выйдя из дома, я обнаружила разрыв в сетке, которой был обернут фундамент. Я пролезла в отверстие и исчезла среди фиолетового света и паутинного воздуха.

Ботинки Т. Рэя протопали через веранду.

— Лили! Лили-и-и-и-и! — Я слышала, как его голос разносится по всему дому.

Вдруг я увидела Снаута, который обнюхивал то место, где я недавно пролезала. Я отступила глубже в темноту, но он уже учуял мой запах и принялся лаять во всю свою паршивую глотку.

Т. Рэй появился со смятой запиской в руке, заорал на Снаута, чтобы тот заткнулся, влез в грузовик и рванул с места, оставляя за собой шлейф выхлопных газов.

* * *

Идя во второй раз за сегодняшний день по заросшей сорняками обочине шоссе, я думала о том, насколько старше сделал меня день моего четырнадцатилетия. За несколько часов я стала старше на сорок лет.

Дорога, на сколько хватало глаз, была пуста, и воздух над ней дрожал. Если мне удастся освободить Розалин, — «если» казалось таким же большим, как планета Юпитер, — то куда мы пойдем?

Внезапно я застыла на месте. Тибурон, Южная Каролина. Ну конечно. Город, написанный на обороте Черной Мадонны. Разве я не собиралась однажды туда съездить? И это было совершенно логично: моя мама там бывала. Или же она там кого-то знала, кого-то, кто потрудился послать ей милую картинку с изображением матери Иисуса. И кому придет в голову нас там искать?

Я присела возле канавы и развернула карту. Тибурон был крошечной точкой возле большой красной звезды Колумбии. Т. Рэй обязательно будет наводить справки на автовокзале, так что нам с Розалин придется добираться автостопом. Насколько это сложно? Ты просто стоить на дороге, оттопырив большой палец, пока кто-нибудь тебя не пожалеет.

Вскоре после того, как я миновала церковь, мимо проскочил брат Джералд на своем белом «форде». Зажглись стоп-сигналы, и машина задним ходом подъехала ко мне.

— Так и знал, что это ты, — сказал он, высунувшись в окно. — Куда идешь?

— В город.

— Опять? А сумка зачем?

— Я… я несу кое-что для Розалин. Она в тюрьме.

— Да, я знаю, — сказал он, открывая пассажирскую дверь. — Залезай, мне тоже туда.

До сих пор я никогда не ездила в машине священника. Не то чтобы я ожидала, что задняя часть машины до потолка будет забита Библиями, но я все же удивилась, увидев, что внутри эта машина похожа на любую другую.

— Ты едешь к Розалин? — спросила я.

— Мне позвонили из полиции и попросили выдвинуть против нее обвинение за кражу церковного имущества. Они сказали, что она взяла наши веера. Ты что-нибудь об этом знаешь?

— Всего два веера…

Он тут же вошел в роль проповедника:

— В глазах Бога не имеет значения, два веера или двести. Воровство есть воровство. Она спросила, можно ли взять веер, я сказал «нет», на чистом английском. Она все равно их взяла. Это грех, Лили.

Праведники всегда действовали мне на нервы.

— Но она глуха на одно ухо, — сказала я. — Думаю, что она вас просто не поняла. С ней всегда так. Т. Рэй может ей сказать: «Поджарь мне на завтрак яйца», а она зажарит ему зайца.

— Проблемы со слухом. Да, об этом я не знал.

— Розалин в жизни ничего не украдет.

— Еще они сказали, что она оскорбила каких-то людей на заправке Эссо.

— Все было не так, — сказала я. — Она просто пела свой любимый гимн: «Где были вы, когда распяли Бога?». Я не верю, что эти люди христиане, брат Джерадд, поскольку они стали орать, чтобы она заткнулась со своей дурацкой песенкой про Иисуса. Розалин сказала: «Вы можете ругать меня, но не оскверняйте Господа нашего Иисуса». Но они не унимались. Тогда она вылила сок из своей табачной чашечки прямо им на ботинки. Может, она была и не права, но, с ее точки зрения, она защищала Иисуса.

Я вся взмокла.

Брат Джерадд нервно покусывал нижнюю губу. Похоже, он всерьез раздумывал над моими словами.

* * *

Мистер Гастон был один. Когда мы с братом Джералдом вошли, он сидел за столом и ел арахис. Повсюду на полу валялись ореховые скорлупки.

— Твоей цветной здесь нет, — сказал он, глядя на меня. — Я отвез ее в больницу, чтобы ей наложили швы. Она упала и стукнулась головой.

Черта с два она упала и стукнулась головой. Мне хотелось швырнуть его чашку с арахисом об стену.

Я не смогла удержаться, чтобы не заорать на него:

— Что это значит, «упала и стукнулась головой»?!

Мистер Гастон посмотрел на брата Джералда — этаким все понимающим взглядом, каким обмениваются мужчины, когда женщина ведет себя якобы как истеричка.

— Успокойся, — сказал он.