Сонные глазки и пижама в лягушечку - Том Роббинс Страница 11

– А вообще ты прав, Комиссия по ценным бумагам ввела ограничения. Теперь внутренние причины уже не способны вызвать обвал. Но есть ведь еще внешние причины, от которых защита в принципе невозможна. В самом деле, как тут защититься? Залепить скотчем рот биржевым аналитикам? Ограничение продаж не может предотвратить массовый выкуп инвестиционных паев. Замедлить – да. Но когда маховик раскрутится его уже не остановить… А сегодня еще добавились всякие атмосферные явления, вспышки на солнце, от которых стали виснуть компьютеры. Короче, один к одному, полоса неудач. Наверняка это все из-за меня, из-за моих вложений…

Белфорд убеждает вас быть скромнее, не принимать биржевой крах на свой счет. Вы смеетесь в ответ, хотя шутили лишь отчасти. Просто у некоторых людей есть «денежные» гены. Например, у Познера. И даже у Белфорда. Дело не в том, что они постоянно наследуют состояния, хотя такое тоже случается. Просто эти люди генетически предрасположены к богатству. В их ДНК есть добавочная золотая хромосома, которая притягивает деньги, подобно тому как неполные или поврежденные хромосомы притягивают болезни. Увы, в вашем генотипе эта хромосома отсутствует, и все попытки насильственной мичуринской имплантации вызвали реакцию отторжения – привой не прижился. Теперь, чтобы поддерживать уровень зелени в системе, вы вынуждены делать регулярные болезненные инъекции. Изменилось бы что-нибудь, если бы ваш отец был не Фердинанд Мати, а Фердинанд Маркос, коррумпированный филиппинский президент? Или если бы ваша мать не писала стихов? Возможно. Однако обстоятельства сложились так, что вы зависите от денег, как диабетик от инсулина: постоянно впрыскиваете их себе, чтобы предотвратить криз, и в то же время испытываете аллергические реакции, когда белые тельца мобилизуются на борьбу с долларовой интервенцией.

Так или иначе, отвлеченный разговор о деньгах вас воодушевил. Белфорд чуть было не услышал краткую теорию «экономической быстрины» в переложении Гвендолин Мати: что происходит, когда бурный поток концентрированного богатства вливается в гнилое болото нищеты, и почему в этой ситуации средний класс должен изо всех сил грести на стремнину – но тут «линкольн» затормозил, и его водитель на деле окунулся в неприглядное болото реальной уличной бедности.

Вы поцеловали кончики своих пальцев (это вовсе не трудно, когда ногти сгрызены до мяса) и прикоснулись к разбитой губе Белфорда. Какого цвета были полоски на том злосчастном молоте? Никто не заметил? Доведется ли этому молоту вновь ударить по мячу солнечным воскресным днем, когда почтальон и его жена, счастливые и примиренные, пригласят друзей и родственников на партию в крокет, а на соседней улице, вцепившись в руль припаркованной машины, будет следить за ними разгневанный любовник в темных очках, и на вершине кедра, поблескивая тусклыми угольками маленьких глаз и бесшумно ловя блох ловкими воровскими пальцами, затаится беглая обезьяна?

Белфорду, наверное, было бы интересно узнать о неожиданно полученном намеке на предполагаемое укрытие Андрэ (что это – предчувствие или результат разлагающего влияния Кью-Джо?), но любимый так поглощен утешением несчастных бомжей, словно те – его младшие племянники, и вы предпочитаете тихо улизнуть из машины и свернуть на Юнион-стрит в надежде добавить к унылой мозаике судьбы очередную потертую стекляшку.

Электронное табло рядом с «Быком и медведем» сообщает: температура +10 °C, время – ровно полночь. Полночь… Летучий удар, куранты суеверия. Пульсирующий миг, когда монотонное тиканье дневной суеты сменяется хриплой трелью саксофона, манящей и угрожающей. Полночь. Черная опухоль на циферблате; каждые двадцать четыре часа нужно делать биопсию, чтобы определить, не превратилась ли она в злокачественную.