Анна и черный рыцарь - Финн Страница 11

На следующее утро к семи часам все наши одежки были уже выстираны и выглажены.

— Можно я пойду на улицу, пожалуйста? Мне надо попрощаться с Бомбом и Мэй.

— Некоторые люди в такое время еще спят, знаешь ли, — напомнил я ей. — Если ты встаешь с птичками, это вовсе не значит, что и другие обязаны делать так же. Кроме того, мы же с тобой не уезжаем навсегда. Ладно, марш отсюда и постарайся не испачкаться.

— Постараюсь, — пообещала она. — Ой, Финн, а ты возьмешь и мою сумку тоже, пожалуйста? Вдруг мне чего-нибудь понадобится.

Пришлось мне принести ее сумку и поставить ее рядом с чемоданом.

— Боже ты мой, что там у нее? — поразилась Ма. — Небось, все карандаши и мелки. Что бы она без них делала!

К без четверти десять почти вся улица уже знала, что мы собираемся уехать на два дня, а желающие увидеть автомобиль стали занимать места по обе стороны от проезжей части.

— Привет, Финн! — крикнула Милли. — Вперед и вверх, луне навстречу?

— Похоже на то, да?

Я как раз собирался прикурить сигарету, когда небольшое торнадо врезалось мне куда-то посередь кормы.

— Ты же не забудешь спросить мистера Джона, Финн, правда? А если он скажет «да», ты же позвонишь мистеру Теккерею, да?

Ровно в десять автомобиль Джона свернул на нашу улицу.

— А можно мне вперед, Финн? Ты думаешь, мистер Джон разрешит мне подудеть в клаксон?

Еще несколько «а можно мне?..» вкупе с парочкой «Финн, ты думаешь?..», и мы наконец отчалили. Разумеется, это произошло не раньше, чем она исполнила симфонию на клаксоне (дирижер и композитор — Анна) и подробно объяснила Джону, куда ему ехать, поскольку ни один из многочисленных друзей не должен был упустить возможность лицезреть Анну в автомобиле. Я вольготно раскинулся на огромном заднем сиденье, Анна, визжа и подпрыгивая, устроилась на переднем, и мы медленно тронулись в путь. Джон всегда был очень осторожным водителем, но сейчас ему приходилось следить за дорогой в оба и время от времени уворачиваться от встречных машин, поскольку Анна то и дело принималась размахивать руками и падать на ветровое стекло, желая привлечь его внимание к чему-нибудь интересному, мимо чего мы проезжали.

— Посмотрите! Нет, ну посмотрите же, мистер Джон!

Или:

— Ой, что это? Мистер Джон, что это такое?

Однако мистер Джон был полностью сосредоточен на том, чтобы не встретиться с летающими вокруг его головы руками и добраться до дома целым и невредимым.

В конце концов мы туда добрались. Джон принес нам официальную благодарность за то, что мы не прикончили его по дороге, и заверил, что у него еще никогда не было такого потрясающего путешествия.

Арабелла встречала нас у парадной двери. Мы уже неоднократно бывали здесь, но всякий раз пользовались черным ходом, и нам еще никогда не показывали дом. Максимум, что мы видели, так это столовую и кусочек гостиной по дороге в кабинет.

— Входите оба. Я вам покажу ваши комнаты, а потом вы сможете осмотреть дом. Только, — подчеркнула она, — сделайте милость, ничего не трогайте. Эту комнату мы не используем, — объяснила она, указывая на запертую дверь, — и вот эту тоже, а вон та — моя, можете осмотреть ее, ежели вам угодно.

Нас отвели наверх. У Анны оказалась простая кровать, а у меня — двойная. Я помог ей убрать вещи в платяной шкаф.

— Так, а это как сюда попало? — удивленно вопросил я, когда она вытащила из своей сумки мою рубашку.

— Это на ночь, Финн. Это рубашка, которую ты мне дал.

— А что случилось с теми двумя ночными рубашками, которые я тебе купил?

— Я их вытащила, — объяснила она. — Они были слишком хорошенькие, чтобы в них спать. Вот эта мне нравится больше. — И она подняла повыше мою старую рубашку. В этот самый момент в комнату вошла Арабелла.

— Что это тут у вас? — недоуменно спросила она.

— Это чтобы в ней спать, правда, Финн?

Мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть в подтверждение.

— Я найду тебе одну из своих старых блузок, — решительно заявила Арабелла. — Ты не можешь в этом спать!

Анна могла. Более того, ей это нравилось.

Через несколько минут Арабелла вернулась с одной из своих блузок, которая вся состояла из белых и розовых оборок и кружавчиков.

— Можешь надеть вот это, — величественно заявила она Анне.

Распаковывать нам было почти нечего, так что мы быстро с этим покончили и отправились исследовать дом. Анне все вокруг казалось крайне загадочным. Она никак не могла понять, зачем ложиться спать в такой нарядной вещи, если ее все равно никто не увидит. А эти комнаты, которыми никогда не пользовались? Чтобы так жить, нужно быть слегка того, с приветом! А самая настоящая горячая вода в кране? Это только представить себе, что не нужно каждый раз кипятить чайник или зажигать колонку!

— Они же, наверное, настоящие миллионеры, Финн, да?

— Нет, они просто, что называется, «очень неплохо устроились», — объяснил я.

Самым большим сюрпризом для нее оказалось отсутствие висящей на стене ванны — ее не было ни на заднем дворе, ни вообще нигде.

— А ванны у них совсем нет, Финн?

Тогда мы снова отправились наверх, чтобы отыскать ванную комнату. Обнаружив таковую, Анна попыталась сдвинуть ее с места, но не преуспела в этом.

— Финн, она застряла, помоги мне. Надо же вытащить ее в кухню.

Тот факт, что мне тоже не под силу ее сдвинуть, потому что она естественным образом привинчена к полу, оказался выше понимания. Прошло довольно много времени, прежде чем Анна смогла с этим смириться.

Следующие полчаса мы просто бродили по дому и заглядывали во все комнаты, которые были не заперты. Мы обозрели новомодный пылесос (совершенно нелепое изобретение!), электрический бак для кипячения воды, кухонную плиту, работавшую на твердом топливе, и всякие тому подобные новинки. Анна ходила, заложив руки за спину, как в музее.

— Что такое, Кроха? У тебя что-нибудь болит?

— Она мне сказала ничего не трогать, вот я и не трогаю.

— Думаю, она имела в виду ни с чем не играть и не переставлять с места на место.

— Я и не собираюсь, — твердо отвечала она.

За эти несколько лет я успел достаточно хорошо ее узнать. Сейчас мне было совершенно очевидно, что ей что-то не нравится. Когда мы вышли в сад, я спросил:

— Тебе тут не нравится, милая? Думаешь, тебе не понравилось бы тут жить?

— Нет, — бросила она. — Мне куда больше нравится жить дома с Мамочкой. Может быть, кому-нибудь тут и понравилось бы, но только не мне.

И, прежде чем я спросил почему, она с жаром продолжала:

— Финн, тут все такое особенное и столько всяких вещей, за которыми надо все время следить, что они как будто сами за тобой следят и никакого времени не остается, чтобы играть и радоваться.