Странник - Сергей Петросян Страница 11

– Историки у нас, как и в России, гроши получают.

– Тогда на какие протеины содержится этот музей?

– Отец Ани пять лет назад уехал в Канаду. У него теперь там два ресторана и новая семья. Но деньги он регулярно присылает. А квартира нам досталась от бабушки. Слушай, нам надо в больницу съездить. Подождешь нас здесь? А потом поедем город смотреть.

– Так давай я вас отвезу. Не хочу я один сидеть.

В больнице Андрей хотел подождать в коридоре, но Лена и Ани потащили его с собой в палату.

– Надя, познакомься – это Андрей. Правда, симпатичный? – Лена бесцеремонно повертела его голову руками.

– Здравствуйте, Андрей. Лена мне про вас много рассказывала, – лежащая на кровати женщина протянула ему бледную руку. – Мое имя Надия, но все зовут меня Надей.

– А я по паспорту – Андраник, но все зовут Андреем.

– Андраник? Это ведь армянское имя?

– Да, я армянин по отцу. А Андраником меня назвал дед в честь какого-то героя.

– Я, кажется, знаю, что это за герой, – улыбнулась Надя. – Был такой армянский генерал Андраник Озанян. Кстати, в первую балканскую войну он воевал за Болгарию и даже был награжден воинскими крестами за отвагу.

– Надя написала книгу об истории армянской общины в Софии, – вмешалась в разговор Лена.

– Выучу болгарский язык – обязательно прочитаю, – пообещал Андрей.

– Кстати, рядом с нами жил еще один армянский военный, – заметила Надя. – Недавно там даже памятную доску повесили.

Потом Ани села на кровать и стала показывать матери свои рисунки, Лена отправилась побеседовать с врачом. Чтобы не мешать, Андрей дошел до автомата с кофе, налил себе капучино и стал прогуливаться по коридору. Лена с Ани появились довольно быстро.

– Надя одобрила мой выбор, – сказала, подходя, Лена.

– В каком смысле «выбор»?

– Ну, я же сама тебя выбрала…

Оставив машину в тихом переулке, они отправились на прогулку по центру. Осмотрели собор Александра Невского, спустились в крипту, сфотографировались на фоне памятника «Царю-освободителю». Потом Ани потащила всех в парк на качели. Пообедать решили дома. Выгружая из машины сумки с продуктами, Андрей обратил внимание на серую мраморную доску на стене дома напротив:

«Тук живя до 9.IX.1944 г. арменският национален герой,

герой от македоно-одринското опълчение и български гражданин

ген. КАРЕКИН НЖДЕХ.

Загинал в Сибир 1955 г.»

Ниже шла надпись на армянском, видимо, того же содержания.

«Карекин Нждех..? Странное имя, – подумал Андрей, – что-то оно мне напоминает». Но вспомнить так и не смог. Вечером ели приготовленные на гриле котлеты – кебабче, пили густое красное вино мавруд, а когда, после долгих уговоров, удалось отправить Ани спать, Лена подперла на всякий случай дверь стулом и решительно сказала: «Я тебя хочу!»

Ночью Андрей вышел на кухню, взял бутылку воды из холодильника. Подошел к окну. Уличный фонарь освещал стену дома напротив и серую мраморную доску на ней. «Карекин Нждех», – почему-то вспомнил он. Внезапно его осенило: «Да это же – Гарегин Нжде. Какой-то знакомый деда, который умер в тюрьме». Деда уже восемь лет не было в живых, а вот странное имя Нжде в памяти сохранилось.

* * *

Заканчивались сто восемьдесят дней, разрешенных для пребывания по болгарской визе. Вообще-то были разрешены девяносто дней в каждом полугодии с перерывом на три месяца, но болгары закрывали на такие мелочи глаза и следили только за общим сроком. Надо было возвращаться в Москву и снова обращаться в посольство. Тем более, что вторую визу владельцам недвижимости давали уже на три года.

Лена уже вторую неделю жила в «Зеленой миле». Долго отказывалась переезжать, но не потому, что стеснялась, просто не хотела подводить подругу, вместе с которой снимала комнату в пансионате. Неожиданно подруге предложили работу в Бургасе и проблема решилась сама собой. Идея пожить вместе принадлежала Андрею, но в глубине души он боялся, что это станет для него тяжелым испытанием. Опыта совместного проживания с женщиной, и даже совместного отдыха у него пока не было. Он довольно долго жил с родителями, а когда удалось купить собственную квартиру, наступил тот период в жизни, который он твердо решил посвятить карьере. Плачущие по ночам младенцы и сохнущие в ванной комнате колготки воспринимались им как смертельная угроза. «Мое сценическое амплуа – герой-любовник», – отшучивался он при попытках друзей или родственников познакомить его с девушкой «из хорошей семьи».

Пока ничего страшного не происходило. Одежды и обуви у Лены было на удивление мало, скорее Андрея можно было назвать тряпичником, поэтому прогнозы более опытных друзей про лежащие на всех стульях платья в три слоя оказались несостоятельными. В ванной появились девять (он специально посчитал) флакончиков с таинственными жидкостями для разных частей тела. В холодильнике рядом с пивом теперь лежали фрукты. Еще две розетки были заняты зарядками для телефона и ноутбука. Вот, пожалуй, и все… Зато оказалось просто здорово вместе завтракать на балконе, глядя на освещенные утренним солнцем горы. Приятно и уютно было вдвоем смотреть телевизор или читать перед сном. За почти полгода жизни в «Зеленой миле» Андрею поднадоело быть Чайльд-Гарольдом, и дело здесь было не только в физиологии – просто психологически не получился из него отшельник.

Перед отъездом было решено оформить Лене доверенность на Nissan – тогда она смогла бы отвезти Андрея в аэропорт и встретить по возвращению из Москвы. И в этот раз нотариус Снежана настояла на вызове переводчика («с хорошего русского на плохой» съязвил Андрей). Пока ждали, она пыталась развлекать гостя записями Высоцкого и даже декламировала по памяти Есенина. Потом разговор пошел о ее детстве в Разлоге.

– Весь этот район в начале пятидесятых был заселен беженцами из Греции, – рассказывала она.

– Греками? – спросил Андрей.

– Да нет же – болгарами. В основном, из города Драма. Когда немцы ушли, греки стали резать болгар. Не только солдат, оккупировавших греческую Македонию, но и простых людей, всегда живших там.

– Резать-то за что? Они же никого не убили. Такие же православные, – удивился Андрей.

Снежана поморщилась:

– Да было, за что… В 1941-м греческие коммунисты подняли восстание против оккупантов. Тогда болгарские войска расстреляли около двух тысяч жителей города.

– Нам в школе про это не рассказывали. Как у вас все запутано…

– На Балканах места мало, – усмехнулась Снежана, – а народов и религий – много.

* * *

Москва встретила Андрея дымом торфяников. «Россия во мгле», – отметил он по дороге из аэропорта. Хотелось повидаться с друзьями, но почти все сбежали из города – смог проникал всюду. Не спасали ни кондиционеры, ни респираторы. Кто-то уехал в отпуск, а некоторые умудрились выбить себе командировку в питерские филиалы и пережидали лихое время там. Кризис и не думал заканчиваться. Неделю Андрей просидел на телефоне, пытаясь через знакомых найти какую-нибудь халтуру – бинес-план сваять, штатку подправить… В идеале, конечно, хотелось найти дистанционную работу через интернет, но об этом сейчас можно было только мечтать. При помощи матери ему удалось сдать свою квартиру. Сам он с двумя чемоданами перебрался к родителям. Оформление долгосрочной визы оказалось делом не быстрым – надо было ждать.