Один счастливый остров - Ларс Сунд Страница 11

Однако на протяжении всего пребывания на Фагерё Мария Федоровна так и не пожелала облегчиться. Сортир Императрицы, к сожалению, так и не исполнил своего предназначения.

Не будем рассказывать Янне об этом кратком отступлении: он не любит, когда кто-то, кроме него, водит гостей к этому выдающемуся памятнику архитектуры. От дома Янне, так называемого Почтового дома, рукой подать до сортира. На первом этаже дома и вправду размещается почтовая контора Фагерё, а этажом выше живет Янне.

Пойдемте же по тропинке, ведущей дальше, за ясени!

В зарослях канадской ели за Сортиром Императрицы малиновка динькает в свой серебряный колокольчик, чуть поодаль раздаются мелодичные трели черного дрозда. Звенит мошкара, последние ветреницы еще светятся белым в нежно-зеленой траве, на ландышах уже появились маленькие твердые бутоны.

Почтовый дом стоит на склоне у дороги на Кунгсхамн, в тени крепкого дуба — мощного, с ветвями, толстыми, как руки великана, и корой, закаленной годами и испытаниями. Во дворе дома стоит легковой автомобиль марки «Лада» — служебная машина Янне Почтальона, собственность государства.

Автор ловко и быстро вскрывает замок двери черного хода, петли жалобно скрипят: они надеялись, что сегодня их уже никто не побеспокоит. Мы входим и тут же чувствуем узнаваемый запах почтовой конторы: сладковатая смесь штемпельной краски, клея, резины, лака… В маленькой сортировочной нумерованные ящики разевают пустые пасти. На полке лежат еще не доставленные посылки. Здесь имеются всевозможные принадлежности для обработки входящих и исходящих отправлений: почтовые весы, штампы, счетная машинка, спящая под серым чехлом, бланки и сопроводительные письма, влажная губка для смачивания пальцев при сортировке в красном резиновом футляре, на полу стопка сложенных почтовых мешков, сургучная палочка, резинки, наклейки для адресов, расчетная таблица — все аккуратно стоит на своих местах, приготовленное на утро понедельника. У края сортировочного стола на крючке висит потертая почтовая сумка, ее черная пасть разинута, словно в зевке.

В полуоткрытую дверь кассы виден выключенный компьютерный терминал и пустой стул кассирши. Каждый день с понедельника по пятницу, с девяти до часу дня, здесь сидит Антония из Бундаса.

Вот мы и осмотрели первый этаж, теперь выйдем в сени и поднимемся наверх.

Оказавшись в верхней передней, мы слышим приглушенный свист, доносящийся из-за двери квартиры Янне.

Мы стучим в дверь, открываем ее, входим.

Свист усиливается: резкий и ровный, он слышится из кухни.

На плите стоит чайник со свистком. Янне у кухонного стола перебирает пачку писем. Выбрав одно, он подходит к плите, снимает с чайника свисток, после чего надоедливый свист затихает. Янне осторожно водит конверт обратной стороной над струей пара, вырывающейся из носика чайника, отклеивая запечатанный уголок. Затем, взяв в руки заранее приготовленный нож с узким лезвием, Янне окончательно вскрывает конверт. Руки его одеты в тонкие белые хлопчатобумажные перчатки: перед нами настоящий профессионал.

Влажный уголок конверта легко отходит, поддетый тонким лезвием, Янне довольно фыркает. Возвращаясь к кухонному столу, он бросает нам через плечо:

— А, вот и вы. Я-то ждал вас пораньше.

Ухватив лист, вложенный в конверт, самыми кончиками большого и указательного пальцев — осторожно, как археолог, достающий из земли хрупкий осколок глиняного горшка, Янне кладет листок на стол и разворачивает с помощью линейки.

— Ко-Дэ Матсон, улица Ласфулсвэген, восемь, Фагерё, Стурбю… — читает Янне, скользя взглядом по машинописному тексту, но, поскольку язык работает медленнее, чем глаз, он успевает произносить лишь отдельные фразы: — Напоминание о сроке платежа… счет от пятого… тысяча пятьсот тридцать евро и пятьдесят центов… платеж незамедлительно… пени… — Янне цокает языком. — Ой-ой-ой! Снова письмо от кредитора.

Он аккуратно складывает листок по прежней линии сгиба.

— Плохо идут дела у Ко-Дэ, — радостно сообщает Янне. — Ферма эта лососевая доходов не приносит, конкурентов полно… Посмотрим, не закончится ли все банкротством… — Янне довольно клекочет от этой мысли.

Он заново заклеивает конверт, действуя так же аккуратно и умело. Покончив с этим, Янне поднимает письмо к лампе дневного света, внимательно исследуя на предмет возникновения пятен и следов вскрытия, раздувая ноздри — словно принюхиваясь. Довольный работой, он откладывает письмо и перебирает стопку дальше.

— Эльне письмо из Центральной больницы, — бормочет Янне. — Небось от гинеколога, про анализы…

Он берет письмо и направляется к кипящему на плите чайнику.

Удивленные и даже ошеломленные зрелищем, мы наблюдаем, как Янне систематически нарушает закон о тайне переписки, а также Почтовый устав. Тот факт, что Янне служит почтальоном, можно считать отягчающим обстоятельством. Если мы не можем доверять самой Почте — кому тогда вообще можно верить? Как ответственные граждане, мы должны немедленно уведомить полицмейстера о многократном правонарушении.

Янне Почтальон устремляет на нас полный непонимания взгляд.

— Да как же ж я буду знать, что у людей на Фагерё творится, если письма не читать? — спрашивает он с прямотой, способной поразить любого.

Янне Почтальон — по записи в церковной книге, Юхан Мауриц Вернер Стюрис — внешним видом напоминает квасной бочонок на куриных ножках и с валуном вместо головы, как изрек однажды Аксмар, который нередко болтает лишнее, перебрав в «Америкэн бар».

К счастью, грубое сравнение Аксмара не совсем точно отражает действительность. Нельзя, однако, отрицать, что фигурой Янне и вправду похож на крепкий пенек, а ноги его худоваты; голова у Янне круглая, а макушка лысая и гладкая, как отшлифованный волнами прибрежный камень. Зато лицо у Янне привлекательное: широкий рот, красивой формы нос, дружелюбные, пусть и чуть ввалившиеся глаза и поперечные морщины на лбу, выдающие мыслителя. Впечатление усиливает шкиперская бородка, серебристые волоски в которой указывают на то, что Янне далеко не юн.

Янне — человек читающий, об этом свидетельствуют стопки газет в сенях, которые мы забыли упомянуть в спешке, а также регулярное посещение библиотеки Фагерё и стеллаж с книгами в гостиной. Там в основном собрана документальная литература, романы и поэтические сборники отсутствуют, за исключением собрания сочинений Рунеберга в стокгольмском издании с красным круглым корешком и «Рассказов фельдшера» Сакариаса Топелиуса. Библию Янне изучил от Бытия до Откровения Иоанна Богослова плюс комментарии. Кроме истории Фагерё Янне интересуется и этнологией архипелага, народными традициями и жизнеописаниями известных жителей Фагерё. Янне сделал немало записей, которые подумывает собрать вместе и издать.

Не стоит недооценивать кривые ноги Янне. В молодости он был несравненным бегуном, а также отличался в прыжках в длину и высоту. Восемнадцатилетний Янне пробежал стометровку за 10,8 секунды — поразительный в свое время результат. Вне всякого сомнения, у Янне был талант, благодаря которому он мог стать выдающимся спринтером, невзирая на короткие ноги. Кто знает, может быть, он стал бы новым Линди Ремиджино — неизвестным бегуном, победа которого в стометровом забеге во время Олимпийских игр 1952 года потрясла мир! Но для этого Янне пришлось бы отправиться на материк: на Большой земле проходит большинство Олимпийских игр и прочих значительных состязаний.