Американская дырка - Павел Крусанов Страница 11

Подменные кондомы внешне ничем не отличались от хозяйских и были гигиенично запаяны в вакуумные упаковки, вот только вместо ароматизированной смазки на них был нанесен молекулярный клей, благо павиан вечно ходил с насморком. Студентка из числа заказчиц, принужденная в тот день к уединению с доцентом в физической лаборатории, стала свидетелем жестокой экзекуции, и всю последующую неделю в кругу наперсниц не смолкал ее мстительный смех.

– Надеюсь, он недолго мучался, – потупил взор Капитан.

В ту пору сценарии розыгрышей и кар для фирмы сочиняли люди веселые: знакомый с законами драмы Сергей Носов, художник жизни и гений процесса Андрей Хлобыстин, идеолог неотупизма Сергей Спирихин. Плюс кое-кто из числа людей не столь известных. Грешил и сам Капитан. В общем, эти остроумцы могли придумать что угодно, вплоть до действующей модели ада.

Как-то раз в “Лемминкяйнен” заявились бандо2сы: турецкие кожанки, бритые затылки, утюги за пазухой. Конкретные ухорезы. Но обошлось.

“Ты че, шланг, не знаешь, что пьяный скобарь хуже танка?” – с подавляющим психику хамством спросил один из них. “Нет, господа, пьяный скобарь лучше танка”, – ответил Капитан. Эта логическая западня ввела гостей в замешательство и сбила кураж. В конце концов, узнав, на что направлена коммерческая деятельность фирмы, бандо2сы наезжать не стали, наоборот – забавы ради решили оценить услуги. Что касается кары, то здесь они сами считали себя мастаками, а вот насчет розыгрышей… Тут бандо2сы оторвались.

Сценарии для них готовились с учетом свойственного данной целевой группе специфического чувства юмора, а также господствующего здесь представления о смеховой культуре в целом. В результате

“Лемминкяйнен” разработал особый стиль пацанской шутки: очень смешно, например, ночью тайком приварить металлическую дверь товарища к косяку, художественно разукрасить гуашью его новый “ауди” под ситец “в цветочек”, подложить муляж покойника в багажник, ну и так далее. На подобные потехи душегубы не скупились. Мода эта, правда, продержалась недолго, но фирма тем не менее обеспечила себе покровительство местного криминала, что было делом не лишним.

– Вам не кажется, что провинциальная косность сужает пределы ваших возможностей? – спросил я искренне и тут же слукавил: – Отчего бы сразу не открыть дело в Питере? Или на худой конец в Москве?

– Для реализации наших планов, таких, как возведение в Стокгольме динамического памятника Альфреду Нобелю, столица и провинция, как топографические переменные, ничего не значат. Столица – здесь. -

Капитан дважды тюкнул себя пальцем в лоб. – Не раз уже доказано – фронт там, где танки Гудериана.

– Есть ведь уже памятник Нобелю на Петроградской набережной.

– Такого, какой придумал я, нет нигде – пьедестал, на котором каждые три минуты происходят оглушительные микровзрывы.

Тут в кабинет директора шагнула секретарь-девица с черно-красным жостовским подносом в руках. На подносе стояли два стакана с крепким чаем в ажурных серебряных подстаканниках, сахарница, блюдце с тонко посеченным лимоном и тарелка мокрых, блестящих вишен.

– Сергей Анатольевич, киргизы деньги перевели, – сообщила девица, переставляя на стол стаканы.

– Отлично, Сонечка! Распорядись о премии.

– И Васе тоже?

– Тоже. Вася искупил. – Капитан на секунду прислушался к ударам молотка на улице и уточнил: – Уже почти.

– Вы, Сергей Анатольевич, одной рукой жалеете, другой – настегиваете.

– Со времени изобретения кнута и пряника, – назидательно изрек директор “Лемминкяйнена”, – ничего более действенного человечеством не придумано. Любого Дурова спроси. Только тумаком и лаской… Тумаком и лаской…

Затем он меня и Сонечку в общих чертах взаимопредставил. А когда она ушла, унеся с собой свой можжевеловый аромат (вслед Соне полетела пущенная начальником вишневая косточка, но угодила прямиком в лягушачью оперу, произведя там небольшой переполох), Капитан рассказ продолжил.

Не стоит приводить исчерпывающий перечень произведенных фирмой скандалов, подвигов, мистификаций и бесчинств, иначе могут пошатнуться главенствующие представления об основной пружине исторического механизма нынешних времен, что вовсе ни к чему, поскольку чревато массовыми психическими травмами. К тому же Капитан наверняка рассказал не все, так – выдержки, фрагменты. Главное – от мелких дел, частично все-таки оставшихся в рутинной практике

“Лемминкяйнена”, фирма вознеслась в такие огненные эмпиреи, что вполне могла бы возомнить о себе черт-те что – к примеру, вообразить себя неким демонических размеров божеством, вроде рокового Лиха

Одноглазого. Но фирма несла груз своего величия достойно. Так во время выборов доверенные лица кандидатов с разными фруктами и тотемными животными на партийных гербах нередко предлагали

“Лемминкяйнену” работу в плане организации любых цветов пиара, но директор, упуская шальные деньги, неизменно отвечал отказом.

Про огненные эмпиреи – это не шутка. Работа фирмы оказалась не очень затратной: нужную мысль вложили в нужную голову, как патрон в патронник, и уж коль скоро незаряженные ружья порой стреляют, то заряженное выстрелит непременно. Если без нюансов (Капитан в них, собственно, и не вдавался), общим планом, то дело было так. С палестинскими, сирийскими и прочими арабскими студентами в Москве и

СПб велись приятельские, ни к чему не обязывающие разговоры о малой эффективности пояса шахида как оружия возмездия – то ли дело бравые японские камикадзе… Где взять шахидам боевые самолеты? Не нужно боевые. В небе Америки кишат “Боинги”, надо только сменить пилотов и вывести самолеты на цель. Одновременно простая эта мысль была пущена гулять по арабским кафешкам Парижа, Лондона и Берлина – у

“Лемминкяйнена” в руках, оказывается, был пучок зарубежных связей в авангардной арт-среде (sic!). Воистину идеи правят миром.

– Я думал, правда, что они ударят в Пентагон, по Голливуду и каким-нибудь авианосцам. – Капитан метнул в рот глянцевую вишню и вызывающе улыбнулся. – Подозреваю – вы сторонник гуманных идей. А я вот люблю вещи простые и жесткие. Когда делаешь что-то свое, по-настоящему свое, надо перестать думать о других – гуманитарная и социальная сторона дела должны исчезнуть из твоей жизни, как навоз из хлева.

– В те времена высказывалось мнение, – напомнил я, – что арабы не могли такого сделать. Поскольку даже египтяне, самые из них продвинутые, прикажи им кто-нибудь, кто вправе им приказывать, врезаться на “МИГе” в пирамиду Хеопса, промахнулись бы в ста случаях из ста.

– А вы, оказывается, расист. – Капитан вновь расплылся в коварной улыбке. – На самом деле тот утенок, который это сочинил, наверняка работал на бен Ладена. Но Буш посовещался с Блэром, который, как истый подданный ее величества, еще помнил, что афганцы – единственные в мире воины, способные прицельно стрелять с коня на полном скаку, и фишки встали на место.

Одно из двух: он либо увлекся эпатажем, то есть просто врал для красного словца, либо уже впрямь, как трансцендентный человечище, как настоящий запредельщик, отделавшийся от пустяковых предрассудков и ограничений, находился по ту сторону добра и худа.