Скорая помощь. Обычные ужасы и необычная жизнь доктора Данилова - Андрей Шляхов Страница 11

— Так можно было вернуться, — замечает Кокс.

— Не захотел, — разводит руками Еременко. — Да и что ему там делать? Опять мамочку щупать? Педиатры поехали — и ладно.

— Если они эту историю услышат в мамочкином исполнении, да стукнут на Центр… — Сафонов многозначительно округляет глаза.

— Дадут еще один выговор, — машет рукой Лена. — Этим нашего Жгутикова не проймешь. Он вообще хочет уйти в поликлинику работать, там спокойнее.

— Зато не так интересно — к терапевту одни старухи ходят, — шутит Стасик…

Пока свободные бригады обменивались новостями в диспетчерской, в крошечном кабинетике старшего фельдшера шло тайное совещание с участием самой хозяйки, старшего врача и выездного врача Людмилы Рогачевской.

На повестке дня стоял всего один вопрос: «Что делать?».

— Проверкой ящиков и машин она не ограничится, поверьте мне, — Казначеева говорила еле слышно. — Это такая стерва! На шестьдесят четвертой до сих пор не нарадуются, что избавились от нее. Въедливая, настырная…

— Чего вы хотите, Надежда Константиновна, девушка делает карьеру. На кого еще надеяться матери-одиночке, как не на себя саму?

Обе женщины были внешне сильно похожи друг на друга — высокие шатенки, с правильными чертами лица, с почти одинаковыми короткими стрижками. Разнились только глаза — у Рогачевской они были большими, «кукольными», а у Казначеевой прятались в глубине глазниц.

— Я тоже мать-одиночка, Людмила Георгиевна, если кто забыл. Но я же из-за этого не лезу со своим уставом в чужой монастырь. Можно подумать, что все вокруг дураки, а она одна умная. Екарный бабай!

— Бабай тут ни при чем, — оборвал Казначееву Лжедмитрий. — Хватит слов. Теперь нам надо действовать с учетом обстановки. Осторожно и аккуратно. Но — действовать, а не сидеть сложа руки. Использовать любой повод, любую возможность…

— Дима, ты надеешься, что Елена Сергеевна даст тебе повод? — усмехнулась Казначеева. — Не будь наивным — повод нужно создать.

— Пусть так, Надя! — согласился старший врач. — Предложи вариант, при котором никто бы не погорел.

— В смысле?

— Ну никому ведь не хочется ложиться грудью на амбразуру…

— Скажите пожалуйста — грудью на амбразуру, — глумливо передразнила его Казначеева. — Тебе вообще, кроме работы, на линии ничего не грозит. Это нам с Людмилой Георгиевной, если что, перед наркоконтролем придется отдуваться.

— Тьфу, тьфу, тьфу, — Рогачевская поплевала через левое плечо и одновременно постучала по деревянной столешнице.

— Надо дать вал, — продолжала Казначеева. — Чтобы посыпались жалобы от населения, чтобы линейный контроль сидел на подстанции, не вылезая, чтобы все видели, что в сравнении с Тюленьковым, Елена Сергеевна никуда не годится.

— И тогда Прыгунов заберет ее обратно, — улыбнулся Кочергин. — А я, с божьей помощью, как говорится, стану заведующим.

— Ишь, размечтался, — хмыкнула хозяйка кабинета. — Да он небось рад без памяти, что отделался от такой ведьмы! Думаешь, для чего он ее наверх продвинул? Иначе никак от нее избавиться не мог.

— Да ну? — не поверил старший врач.

— Ты людей послушай, которые с ней работали, и все поймешь…

— Значит так — жалобы от населения я обеспечу, — пообещала Рогачевская, переводя беседу в деловое русло. — Штук двадцать — тридцать, если не больше. Есть такая возможность.

Рогачевская жила рядом с подстанцией.

— Только уж постарайтесь, чтобы все жалобы шли не только из одного вашего дома, — попросила Казначеева. — Чтобы все было… красиво.

— Учите других, которые помоложе, — огрызнулась Рогачевская. — Я ведь не тупая — соображаю помаленьку.

— Ну и славно. А тебе, Дима, придется поработать над созданием определенного мнения о новой начальнице на Центре. Ты получил шершавого за сдачу — смену без проверки — устрой несколько проверок так, чтобы по их причине пошли задержки… Нет, не так. Лучше попроси, настойчиво попроси Сорокина, Бондаря и Сафонова долго и придирчиво принимать смену. Пусть «встанут» вызовы, ты вмешаешься, поднимешь шум и выставишь новую начальницу не в лучшем свете. Сам знаешь, что для Гучкова один свет в окошке — отсутствие задержек. Пустячок — а полезно. А я поговорю с Кутяевой — пусть устроит Елене Сергеевне какой-нибудь демагогический скандалец в своем репертуаре.

Ирина Кутяева происходила из крепкой своими пролетарскими устоями семьи потомственных сварщиков. Даже муж ее — и тот был сварщиком. Наследственность и среда сделали фельдшера Кутяеву стойким борцом за свои права, ущемление которых мерещилось ей постоянно. Суровый муж-сварщик находился у нее под каблуком до такой степени, что совершенно не мешал своей любимой супруге почти в открытую крутить роман с водителем Колей Селивановым. И прежний заведующий, и Лжедмитрий избегали делать Кутяевой замечания — берегли нервы и репутацию. Как-то раз линейный контроль поймал Кутяеву, в одиночку работавшую на перевозке больных, на заезде в супермаркет. Кутяева не ограничилась скандалом, устроенным контролеру прямо у машины. В тот же день она написала письменную жалобу на имя главного врача станции, в которой заявила, что контролер остановил их машину во время следования в сто пятнадцатую больницу за больным, нуждавшимся в транспортировке, и начал откровенно домогаться у нее физической близости. После категоричного отказа честной женщины контролер взъярился и устроил пакость — обвинил бригаду в самовольном заезде в магазин.

Кутяеву, вместе с водителем Селивановым, вызывали на Центр, к заместителю главного врача Сыроежкину, который пытался найти правду, устроив всем участникам инцидента очную ставку, и был сражен обилием красочных подробностей происшедшего, вываленных честной женщиной и невинным водителем. Выговора Кутяева с Селивановым так и не получили — отбазарились, отбрехались.

— Да, эта троица возражать не станет, — протянул старший врач, имея в виду докторов Бондаря и Сафонова и фельдшера Сорокина, которым он многократно «спускал грехи на тормозах» за вознаграждение в виде небольшой суммы денег или одной-двух бутылок хорошей водки.

За задержку вызова, пусть даже и по «уважительной» причине, однозначно следовал выговор, но ради сохранения хороших отношений с Кочергиным любой из трех пошел бы на это.

— И еще попробуй умыкнуть у кого-нибудь кардиограф, хотя бы у Жгутикова. Все равно целыми днями торчишь на подстанции без дела.

— И что я с ним буду делать? — удивился Лжедмитрий.

— Принесешь мне, — ответила Казначеева, — а дальше уж мое дело. Я подпорчу кое-что из оборудования в машинах и немного намудрю со списанием медикаментов.

— Тут ты мастер! — не то польстил, не то подпустил шпильку старший врач.

— А то! — Старший фельдшер игриво повела тщательно выщипанными бровями.

Шестьдесят вторая подстанция — не из больших. Всего шесть машин, из которых три полусуточные, поэтому Казначеева, будучи старшим фельдшером, спокойно справлялась и с обязанностями заведующей аптекой, причем это совмещение приносило ей куда больше выгоды, нежели «основная» должность.