Покрывало для Аваддона - Мария Галина Страница 11

— Это мой племянник, — говорит Августа, — как тебя зовут, мальчик?

— Изя…

— Это мой племянник Изя. Я его из школы Столярского провожаю…

— Встречаешь…

— Ну да… Оберегаю от влияния улицы.

Глаза Ленки начинают привыкать к полумраку, и она видит, что ещё один сидящий одет в какой-то чёрный балахон, а макушку его прикрывает кипа. Ещё один — в хасидском лапсердаке и лихо сдвинутой на ухо шляпе. Что касается четвёртого, то его одежда здорово смахивает на саван. Впрочем, тут она не уверена.

— Шолом, — вежливо говорит она.

— Приветствую вас в нашем собрании, — говорит человек в галстуке, видимо, исполняющий роль председателя, — собственно, мы уже больше двухсот лет не собирались, но кто-то так сильно дёргает за ткань мироздания, что она трещит по швам…

— Да ладно, хоть есть повод встретиться, — весело говорит хасид, — а то всё недосуг…

— Тебе бы всё повеселиться, — кисло замечает человек в саване.

— Да хватит вам, коллеги… — Председательствующий хлопает ладонью по стулу — звук получается сухой и гулкий. — Послушайте, дамы, вы тут такого натворили…

— А вы, — осеняет Ленку, — какой-нибудь тайный и мистический Совет Девяти, да?

— Не ваше дело, — холодно говорит председатель.

— Наблюдаете за человечеством, чтобы оно не постигло страшных тайн мироздания…

— Нам что, делать больше нечего? И не надо мне зубы заговаривать. Я о вас говорю. За вами тянется, извиняюсь, астральный след вот такой ширины…

— Мы что, нарочно?

— Куда я попал? — ноет Изя. — Я домой хочу.

— Помолчи, мальчик.

— Это, — объясняет Ленка, — из-за Гершензона.

— Без вас знаю.

— Если вы такой умный, — неожиданно громко и веско говорит Августа, — почему бы вам самим не уложить его обратно?

— Да, — Ленка невольно перенимает противную ноющую интонацию Изи, — мы-то простые смертные… А вы-то…

— Мы пытались… — неохотно говорит председатель.

— И?

— Что — и? Над ним мы не властны.

— Над одним каким-то Гершензоном, — фыркает Августа.

— Вот этого не надо…

— От нас-то вы чего хотите?

— От вас требуется уложить его в могилу. Тихо и аккуратно.

— Подожди, рабби, — неожиданно вмешивается человек в кипе, — ты упустил из виду одну мелочь. Они сейчас облечены силой и ничем не ограничены.

— Да, — подхватывает человек в саване, и Ленка видит, что ногти на его руках длинные и чёрные, — может быть, наконец…

— Вечную субботу? — говорит за их спинами ещё кто-то, невидимый в темноте.

— А, — кивает Ленка, — знаю… это когда все мертвецы начнут самовосстанавливаться из своих сезамовидных косточек. И что это, по-вашему, получится?

— Ну, нет, — твёрдо говорит Августа. — Через мой труп.

— Что тут творится? — бормочет Изя. — Я уже сошёл с ума? Или ещё нет?

— Я, конечно, дико извиняюсь, — вступается хасид, — но это, цадики, не наше дело. И даже не Гершензона.

— Всем же будет лучше…

— Хаверим…

— Панове…

— Везде одно и то же, — безнадёжно машет рукой Августа, — ты у нас на заседании кафедры когда-нибудь была?

— Через труп? — задумчиво бормочет хасид. — А может, их это… изолировать… ну, до вечной субботы? Его-то дух не упокоится, но без медиумов он всё-таки немножко потеряет эффективность?

— Поглядите на нас, — успокаивающе говорит Августа, — ну разве мы можем устроить что-нибудь глобальное? Даже с помощью Гершензона?

— Да-да, — подхватывает Ленка, — мы же такие маленькие, такие жалкие… Ну отпустите нас, а? Что с нас толку?

— Да ещё немного, и вы напустите на город тьму египетскую, — брезгливо говорит председатель, — вам дай только воли… Вот вы пришли к рабби Баруху, растревожили его, а там теперь такое творится…

— Мы тут причём? Вот и ограничьте рабби Баруха… А мы завтра, с утра пораньше, пойдём себе на кладбище, упокоим Гершензона…

— Ничего себе, — неожиданно говорит Изя. — Это что же выходит? Будешь лежать, и не будет устрашающего; и многие будут заискивать у тебя…

— Вот именно, — кивает Ленка.

— Книга Иова, — мрачно говорит кто-то из темноты. — Одиннадцать тире девятнадцать.

— Культурный мальчик, — неодобрительно замечает председатель.

— Я в хедер хожу, — объясняет Изя.

— Наш человек, — бормочет в полумраке хасид.

— Честно говоря, — замечает председатель, — я отнюдь не уверен, что эти камни лежат там именно так, как вы, две шаи, их оставили. Я вообще не уверен, что они там лежат. Они прожгли материю мира. Полагаю, они сами вас найдут.

— Ребе, — говорит человек в саване, — я не уверен, что это лучший выход…

— Тебе просто надоело ждать вечной субботы, дружище, — миролюбиво замечает председатель.

— Ещё бы. В моём-то состоянии…

— А я тебе ещё при жизни говорил — следить за собой надо…

— Теперь-то что толку… — уныло говорит человек в саване.

— А вы правда каббалисты? — с интересом вдруг спрашивает мальчик Изя, просовывая голову между Ленкой и Августой: — Или кто?

— Или кто, — сухо говорит председатель. — Вы уберетесь или нет?

— Как же мы дойдём? — укоризненно говорит Августа: — Когда на улице тьма египетская. И кругом сплошные насильники.

— Такси им вызови, — подсказывает человек в саване.

— Вот навязались на мою голову, — председатель извлекает из кармана пиджака сотовый телефон. — Деньги-то у вас есть?

— У меня десятка, — говорит Изя. — Мама на дорогу дала. А вам куда?

— В Аркадию через Французский бульвар.

— Ой, — говорит мальчик, — а я на Гамарника живу. По дороге получается.

— Ещё бы, — бурчит Августа.

— Тут, — зловеще отвечает человек в саване, — всё по дороге.

— Алё, диспетчерская, — тем временем говорит председатель, — девушка, нам бы такси по вызову. К переходу на морвокзале. Через десять минут? Хорошо…

— Ну и чего? — интересуется Ленка, — что дальше-то делать будем?

— Что собирались, то и делайте.

— Ох, — зловеще говорит хасид, — не той дорогой идёте, товарищи…

— Уймись, геноссе. Набрали вас, радикалов, на свою голову…