И нас качают те же волны - Лидия Луковцева Страница 11

– Посмотрим, уйдешь ли ты сама на пенсию, когда срок придет! – одернула ее Мила. – И много ли Зайке надо? Я же живу на пенсию. Кто не работает – тот ест по мере возможностей!

– А может, и не буду подыскивать… К хорошему быстро привыкаешь. Начну жить, как говорится, для себя. Многие ведь об этом только мечтают. Подольше посплю утром… А еще, говорят, пенсионный фонд кружки организовал – танцы, английский, изучение компьютера…

– Надежда – мой компас земной! – насмешливо сказала Людмила Петровна. – Неужели запишешься?

– А что? Запишусь!

– И будешь ходить?

– Почему бы и нет?

– Регулярно?

– Ну… по возможности.

– Вот-вот! Раза три, от силы, сходишь, а потом начнут возникать всякие-разные причины не ходить. Объективные, причем!

– Умеешь ты, Люся, подбодрить!

– Надо смотреть правде в глаза.

– Девочки, ну давайте уже про хорошее!

– Ну, давайте! – вздохнула Люся.

– Я всегда мечтала так жить, чтобы хотя бы раз в два месяца – сходить в музей, – озвучила первый пункт плана грядущей новой жизни Зоя Васильевна. – Их, правда, в нашем Артюховске немного, но примерно на год-полтора хватит. А там поглядим.

– Если доживем!

– Типун тебе, Люська, на язык! Что ж ты сегодня злая такая?

– А еще всякие приезжие выставки-экспозиции, – продолжила Зоя Васильевна. – Но лучше один раз – музей, другой – театр. Хотя… Это ж никакой пенсии не хватит – шесть раз в год по театрам да музеям шастать!

– Ну, по возможности! – тут же сделала шаг назад тяжелая на подъем Мила. – Хотя бы раз в три месяца… или четыре…

– В пять, в шесть… – передразнила зловредная Люся.

– Вторым пунктом – театр, хотя бы раз в сезон, – поспешила продолжить неумолимая Зоя. – Ну, уж если что-то там такое – этакое особенное, можно сверх плана.

Подруги не возражали, чтобы дополнительно не травмировать Зою.

– Третьим пунктом я предлагаю – прогулки. В любую погоду! Минимум час! – вдохновенно вещала Зоя Васильевна. – Хорошо бы – час утром и час вечером, да я же вас знаю! У одной – интересненькое по телевизору, у другой – огород.

– А у тебя – телевизор, огород да еще компьютер!

Зое Васильевне сын не так давно подарил свой старый компьютер, и она по учебникам и с помощью телефонных консультаций сына начинала постигать компьютерную грамоту. Дело двигалось туго, но азы Зоей постепенно осваивались. Когда подруги, нахватавшиеся в телевизоре компьютерной терминологии, не имея при этом никакой практики, называли ее чайником, они не иронизировали: в их тоне звучало искреннее уважение.

– Я даже не чайник, – говорила – воплощенная скромность – Зоя Васильевна. Я – кастрюля с носом.

При этом заслуженная гордость так и перла из нее.

– А у вас – внуки! – не осталась в долгу Зоя Васильевна.

Это был удар ниже пояса, впрочем, тема больная для всех трех бабушек. Внуки были де-юре, а де-факто как бы и нет. Подруги закручинились…

– Ну ладно, девочки, за исполнение желаний, или, как говорит одна моя молодая коллега, за сбычу мечт! Чокнемся!

Чокнулись.

– Может, кто-то желает высказаться? – спохватилась Зоя Васильевна.

– Про мечты? – ухмыльнулась Людмила Петровна. – Эк, куда тебя сегодня заносит!

– А что? – не согласилась Зоя Васильевна. – Кто-то сказал: мечты – самый дешевый способ исполнения желаний. Вот ты же мечтаешь в Черногории побывать? Ты же там никогда не бывала!

– Мало ли где я не бывала! Как и вы…

– Ну так если мечтать, так уж ни в чем себе не отказывать!

– Тоже кто-то сказал?

– Кажется, – засомневалась Зоя.

– Ну что ж… Исключая Черногорию…

– Нет уж, не будем исключать Черногорию!

– Уговорили! Раз пошла такая пьянка… Итак, съездить в Черногорию! А еще… Конечно, в молодости о чем только не мечталось! А сейчас… Мечта у меня, как у всех: чтоб дети и внуки были здоровы, чтоб никакой беды с ними не стряслось.

– И чтобы не было войны!

– А я, – слегка засмущалась Людмила Ивановна – только, девочки, не смейтесь, я мечтаю, чтоб каким-нибудь чудом у нас появился общий дом, где мы бы втроем жили: я бы финансами заведовала, Люська готовила, Зайка убирала, – и, увидев ухмылки на лицах подруг, – подкорректировала свою мечту на ходу:

– Ну, нет, это, конечно, в общем и целом, мы бы все делали по очереди! Полная взаимозаменяемость!

– Зайка, а ты-то? Озвучь свою мечту!

Зоя Васильевна на краткий миг задумалась.

– Наверное, я бы все-таки хотела еще поработать… Но – на какой-нибудь совсем новой, интересной-интересной работе!

– Да уж, не вахтером!

– Но это уж и в самом деле несбыточная мечта – в моем-то возрасте!

– Давайте, девочки, под Новый год все же загадаем эти наши несбыточные мечты! Бумажки сожжем и пепел с шампанским выпьем!

– Ну, до Нового года еще далеко!

– Ничего не далеко! Не заметим, как подберется!

– Ну ладно! Давайте вернемся к нашим баранам!

– Что-то мне подсказывает, что третий пункт нашего плана нереален, – засомневалась Зоя Васильевна. – Прогулки каждый день да еще два раза в день? Это придется таскать для Милки табуретку – для привалов!

– Кстати, о табуретках, включилась Людмила Ивановна, поглаживая начинавшее к вечеру зудеть колено. – Наверно, погода будет меняться. Ничего не слышали? Давайте уже по третьей и – чаек.

– Частишь, подруга! Насилие над организмом, – возразила Людмила Петровна.

– Так давайте уже свершим насилие: нога моя намекает, что нам с ней еще ползти.

– Ну, давайте уже – за любовь!

Зоя Васильевна пошла ставить чайник.

Перед чаем был еще один тост – «по единой, да не по последней». Надо заметить, что с годами у подруг образовался список активно употребляемых тостов, но он не был какой-то закостеневшей схемой. Что-то отсеивалось, не выдержав проверки временем, какой-нибудь тост-однодневка утрачивал актуальность, а что-то подслушанное звучало так симпатично, что, будучи включенным в список на потребу дня, в нем задерживалось, закреплялось, укоренялось.

Так покинул список «Будем здравы, боярыни!», когда на очередные рождественские каникулы в очередной раз по телевизору показали бессмертного «Ивана Васильевича».

– Осточертело – прокомментировала Людмила Ивановна.

Так почил в бозе «За то, чтобы все!..» незабвенного Шарикова, отпугнув какой-то невнятной философией.

Не прижился и тост, от которого долгое время фанатело все женское население страны: «Пусть плачут те, кому мы не достались, пусть сдохнет тот, кто нас не захотел!»