Хроники Богини - Нацуо Кирино Страница 11

— Упокоилась верховная жрица Оо-мико,

Упокоились сестры-госпожи.

Затем, постучав белыми ракушками, отвесила поклон и удалилась. Я собралась последовать за ней, но старейшина острова и отец преградили мне дорогу.

Я остолбенела, абсолютно не понимая, что происходит.

— Намима, ты с сегодняшнего дня будешь жить в Амиидо. Камику — «светлое начало» — станет верховной жрицей Оо-мико и будет служить Стране Света. Она будет жить в Кёидо на восточном краю острова, там, где солнце встает. Ты — «темное начало», рождена для того, чтобы служить Стране Тьмы. Твое место здесь, в Амиидо, на западе острова, там, где солнце заходит.

Удивленная, я посмотрела на маленькую хижину у входа в грот. Что за нелепость? До меня не сразу дошло, что это и будет моим жилищем. Я стояла с отсутствующим видом.

— Намима, двадцать девять дней подряд ты должна открывать крышки гробов и проверять, не ожили ли госпожа Микура и госпожа Наминоуэ. В деревню тебе больше возвращаться нельзя. Еду для тебя будут оставлять у входа в Амиидо. Ешь то, что принесут! Позади хижины есть колодец. Так что волноваться тебе не о чем.

— Но, господин старейшина, я что же, теперь никогда не буду жить с моими родителями?

Почти черный от морского загара отец с печалью в голосе ответил:

— Когда кто-то из нас умрет, мы снова встретимся.

— Но я не хочу так! Папочка, спаси меня, пожалуйста! Мамочка, спаси!

Я вцепилась в рукав белого отцовского наряда, но тот отстранил меня.

— Ну, знаешь, Намима! Ты ведешь себя неприлично. Мы тебе ничего не сказали, потому что ты должна была узнать об этом из уст Камику. Ты родилась в самой важной на острове семье. Ты — мико, служительница Страны Тьмы, и ничто не может изменить твою судьбу. Ты здесь для того, чтобы умершие могли благополучно попасть в Страну Тьмы. Выполняй же свой долг достойно!

Только сейчас, узнав, что я должна была услышать эту новость от Камику, мне стала понятна печаль в ее взгляде.

— Но Камику мне ничего не сказала.

Отец со старейшиной удивленно переглянулись, и старейшина торжественно произнес:

— Напомню тебе правила острова. Старшая дочь, рожденная дочерью великой жрицы, служит Стране Света, следующая дочь — Стране Тьмы. Солнце, закончив свою дневную работу, погружается в море, совершает круг под островом, осветив дно морское, и вновь восходит на востоке. Старшая дочь — хранительница острова днем, вторая — ночью, ее долг — управлять дном морским. Ночью остров становится миром усопших. Старшая дочь должна родить дочь, дабы род великой жрицы не прерывался. Род второй дочери не может продолжаться — ей запрещено вступать в связь с мужчиной.

Старейшина посмотрел на небо на западе. Вечернее солнце как раз погружалось в море. Закат окрасил его седые волосы в красноватый цвет.

— Господин старейшина, постойте! — Я намертво вцепилась в него. — Почему я никогда не слышала про госпожу Наминоуэ, если она была хранительницей острова ночью? И почему ее похоронили вместе с госпожой Микура?

Старейшина, вздохнув, ответил:

— Когда госпожа Микура стала верховной жрицей, госпожа Наминоуэ перебралась сюда, в эту хижину, и жила здесь затворницей. Поэтому-то ее никто и не знал. Конечно, те, кто приходил в Амиидо на похороны, встречались с ней.

— Понятно. А почему она умерла вместе с госпожой Микура?

— Если солнцу не дано взойти вновь, то и ночь не наступит.

Получалось, что жизнь госпожи Наминоуэ должна была прерваться одновременно со смертью госпожи Микура. Поэтому-то она и молилась за долголетие госпожи Микура. А я, в свою очередь, буду молиться за долголетие Камику. Из разговора с матерью я не поняла, что мы с Камику — две противоположности. «Светлое начало» и «темное». Мне вспомнилось, как в тот день, когда Камику исполнилось шесть лет, госпожа Микура, поглядев на меня, сказала сестре, что я могу осквернить ее. Я была грязью, скверной. Не зная этого, мы с Махито прикасались к жертвоприношениям, предназначенным для Камику, и вступили в плотскую связь. И к тому же я носила под сердцем его ребенка. Меня охватил ужас, когда я осознала свою истинную судьбу. Я упала без чувств на землю.

Очнулась я, когда солнце уже зашло и кругом была кромешная тьма. При лунном свете отчетливо виднелись гробы внутри грота. В глубине, похоже, находилось еще множество гробов. Раньше мне никогда не приходилось видеть мертвых, и от ужаса я рухнула на сырую землю, вцепившись руками в траву. Мне казалось, что я схожу с ума. Мне пришла в голову мысль, что как бы было хорошо, если бы я прямо сейчас могла умереть, и я решила броситься в море. Но для этого мне надо было выйти из Амиидо и к тому же забраться на утес самостоятельно — что мне было не под силу. При лунном свете я стала искать выход. На ощупь я пробралась по туннелю и на выходе из Амиидо увидела, что дороги дальше нет — путь был прегражден оградой. Меня заперли на кладбище. В темноте я увидела отца и старшего брата. Обрадовавшись, я подбежала к ограде.

— Отец! Братец! Помогите! Уберите ограду!

— Ограда только на первые двадцать девять дней. Потом ее уберут. Это чтобы духи не могли покинуть Амиидо и блуждать за его пределами, — пробормотал старший брат.

Наши с Камику старшие братья были рождены от другого отца, и мы никогда не были с ними близки, но сейчас мне послышалась доброта в его голосе.

— Братец! Я и двадцати девяти дней здесь не протяну. Мне страшно!

Не зная, что сказать, брат опустил голову. Я стала тянуть руки через ограду, пытаясь ухватиться за отца, но он отдернул руку:

— Намима, поверь, нам тебя жаль, но ничего не поделаешь. Ты же знаешь, никто не может нарушать законы острова. Камику должна жить самостоятельно и проводить все свое время в молитвах, ты — жить с усопшими, мы — ловить рыбу, а кто-то — терпеть голод и нужду. Тем же, кто не живет по законам острова, как, например, род Морской черепахи, ничего другого не остается, как умереть всеми забытыми.

Голос у отца был глухим, и слова его тонули в далеком шуме морского прибоя. Но я улавливала каждое его слово с поразительной ясностью. Нет, мне было не убежать отсюда! Я, как госпожа Наминоуэ, буду заперта здесь, в Амиидо, буду помогать во время похорон, и так будет продолжаться всю мою жизнь… пока не умрет Камику. Если же узнают, что у меня родился ребенок, то, возможно, старейшина прикажет убить его. Я не сдержалась и закричала:

— Я хочу увидеться с мамочкой! Скажите ей, чтобы она пришла!

Похоже, брату все это порядком надоело, и он сердито сказал:

— Ты уже не дитя. Вон Камику, в шесть лет начала обучаться на верховную жрицу. А ты посмотри на свое счастливое детство. Довольно об этом!

Я зарыдала в голос, но отец с братом ушли, ни разу не обернувшись. Я простояла у ограды, пока не рассвело. Просто боялась вернуться на кладбище. Все произошедшее со мной: встречи с Махито, то, как мы украдкой ели остатки приношений для Камику, наша любовная связь — все показалось мне той ночью сном. В этом незнакомом мире, куда меня загнали насильно, прочная ограда представлялась мне «Знаком», навсегда преградившим путь домой. Тоска охватила меня при одной только мысли, что мы с Махито уже никогда не встретимся.