Мика и Альфред - Владимир Кунин Страница 102

— А как насчет моих документов? — спросил Альфред.

— Утром созвонюсь со Степаном. Кроме твоих документов, нужно попросить Степку поднять все его бывшие и нынешние кагэбэшно-фээсбэшные связи, чтобы обеспечить беспрепятственный выезд нашим старикам из России. Каждому из отобранных послать персональное приглашение, включая всю его семью без количественных ограничений. И внятно объяснить, что все расходы по отправке, переезду и их дальнейшему существованию мы берем на себя.

— Как полетим? — спросил Альфред. — Это я про билеты.

— Очень просто: желательно без посадок и пересадок. Мюнхен — Лас-Вегас, Лас-Вегас — Мюнхен. Будешь резервировать отель в Лас-Вегасе — обязательно закажи «Харрас». Там чудесный бассейн и очень неплохое шоу с уймой русских актеров…

— Уточни мне сроки, Мика, — попросил Альфред.

— Я же сказал: получишь подтверждение нашему увеличению гонорара — вылетаем через неделю. Подсчитай сам. И потом, не могу же я улететь, не увидев ЯВЛЕНИЯ Пусси?!

* * *

Самое тяжелое было — составить список будущих «островитян».

Полночи Мика просидел над листом бумаги под откровенно-сексуальную возню, доносившуюся из комнатки Альфреда. А однажды даже услышал болезненный стон Пусси, тихий взвизг и фразу, сказанную ею по-немецки:

— О Готт!.. Какой ты стал большой!.. Осторожней, умоляю…

«Вот я и опять в коммуналке…» — подумалось Мике.

И все-таки список был составлен!

В него вошли семь прекрасных старых художников абсолютно разных школ и направлений. Старики сегодня были никому не нужны и влачили гибельное, полукладбищенское существование… Несколько случайно еще не умерших стариков актеров, безработных, голодающих режиссеров и бывших властительниц дум и помыслов творческой молодежи — актрис старого театра и черно-белого кино… Десяток известнейших в прошлом ученых — бывших физиков-теоретиков, грандиозных математиков, невостребованных химиков, филологов мирового уровня, блестящих потомственных врачей-клиницистов, давно уже распродавших все свое фамильное интеллигентское барахлишко, чтобы еще немного продержаться на этом свете…

Мика факсом отослал этот список Степану, потом взял и позвонил ему по телефону. В Мюнхене было три часа ночи, в Петербурге — пять часов утра.

— Алло… — прозвучал в трубке сиплый, сонный голос Степана.

— Степаша! — сказал Мика. — Нужно ли мне напоминать тебе старое как мир утверждение Светлова, что «Дружба — понятие круглосуточное»?

— Мишаня! — просипел Степан. — Сукин кот! Другого времени не было?…

* * *

Днем Мика повел Альфреда фотографироваться на документы.

Почти на всех станциях мюнхенского метро стояли кабинки фотоавтоматов, где за шесть марок это чудо фототехники фотографировало человека и через пять минут выдавало четыре черно-белые фотографии. За восемь марок — цветные.

Мика усадил Альфреда в кабину, опустил восемь марок. Четырежды вспыхнула блицлампа, и через пять минут из автомата выползла горячая и влажноватая полоска фотобумаги, на которой не было ничего!

Только слабенький абрис силуэта… И все!..

Мика не поверил своим глазам. Альфред сильно огорчился.

Тогда Мика решил, что этот фотоавтомат неисправен, и повел Альфреда к другому. Загубили еще восемь марок и получили точно такую же длинненькую полоску фотобумаги, где в столбик должны были располагаться четыре цветные фотографии Альфреда для паспорта.

И снова, кроме еле видимого силуэта, там не было ничего!!!

Альфред чуть не плакал.

Мике стало жалко его так, что даже сердце защемило!

— Не будем торопить события. — Мика обнял Альфреда и прижал к себе. — Наверное, ты все еще очень мощно пребываешь в системе «Потусторонности». Но у меня есть превосходная идея!..

Из дому он снова позвонил в Петербург другу Степе.

— Степик, у тебя сохранились какие-нибудь мои фотографии того времени, когда мы с тобой ездили в Гагры на блядки? Или когда рыбачили на Северной Двине?

— Полно, и не только с блядок и рыбалки.

— Вот выбери для паспорта Альфреда Михайловича Полякова одну из моих фотишек того времени и попроси своих спецов, чтобы они сделали ее «паспортной». И воспользуйся ею, хорошо? Я в то время и он сегодня — одно лицо. Остальное у тебя все записано — число, месяц и год рождения. Ну и так далее…

— Ну ты даешь, старый хрен! Парнишке уже под сороковник, а ты все помалкивал. От кого хоть, скажи? Я ее знал?

— Степаша, при встрече — словечка не утаю. А сейчас… По телефону всего не скажешь, и пришли мне адреса всех перечисленных в моем факсе. Кто еще жив, кого уже нет…

— Пришлю, не волнуйся. А с визой как у этого Альфреда?

— Попробую здесь подсуетиться.

— Не надо, Мишаня. Я слышал — ты сейчас в большом порядке. Я тебе дам номер счета одного нашего человечка — немца, перекинь ему в «Коммерцбанк» на этот счетик штучек десять «зелени», и я смогу прислать тебе паспорт твоего Альфреда уже с бессрочной шенгенской визой. Годится?

— Нет проблем!

— Когда в Питере-то будешь? А то меня вместе с моим шефом скоро или взорвут, или пристрелят — так и не успеем повидаться.

— Типун тебе на язык и два на жопу! — сказал ему Мика. — Диктуй номер счета.

За неделю до отлета в Лас-Вегас произошло много событий.

«Заказчик» безоговорочно принял резкое повышение тарифа на убийство — так им нужны были анонимность и видимость естественной кончины «Заказанного Клиента», которые начисто исключали бы малейшие подозрения в причастности «Заказчика» к этой смерти.

— Запросили бы по два миллиона — тоже бы согласились, — заметил Альфред. — Больно много у них стоит на кону…

— Не наглей, — ответил ему Мика. — Ты — интеллигентный Домовой, и жадность тебе не должна быть свойственна.

Два дня Мика сочинял для каждого старика отнюдь не казенное приглашение и вместе с письмом посылал печатные изображения и планы домиков и окружающего его ландшафта…

Впервые за много-много лет подписался: «Заслуженный деятель искусств РСФСР, лауреат Государственной премии, член Союза художников России Михаил Сергеевич Поляков».

А дальше, в скобках, поставил — МИКА.

И оказалось, что сделал очень правильно!.. Не то, что упомянул все свои советские звания, а то, что в конце приписал: МИКА.

Эта незатейливая подпись МИКА и явилась основным фактором в принятии решения. И дети, и внуки приглашаемых стариков воспитывались на книжках, картинки к которым когда-то рисовал именно этот МИКА. Эта же короткая подпись и перечеркнула извечные русские сомнения в том «Кто виноват?» и «Что делать?», за последние годы переродившиеся в проблему «Ехать или не ехать?».