Философы с большой дороги - Тибор Фишер Страница 102

биографии, потому как...

Он лишь булькнул что-то невнятное – и, разом утратив всю свою

элегантность, грохнулся ниц, облапив оставшуюся к тому равнодушной землю.

– Ну, я же говорил: мы неуязвимы, – пожал плечами Юпп, тыкая носком

ботинка безвольное Корсиканцево тело, распластавшееся у наших ног. В голосе

напарника не было и намека на удивление. – Судьба даже пеленки нам стирать

готова.

Комиссар полиции, грохнувшийся в обморок, – была в этом какая-то

нелепость. Сердечный приступ? Эпилепсия? Присмотревшись, мы обнаружили, что

Версини все же дышит. Как младенец. Юпп был даже разочарован – он-то уже

готов был выступить в роли спасителя Корсиканца, прильнув к устам бедняги с

«поцелуем жизни».

Вывалившаяся из ресторана супружеская пара предложила помощь. «Не

надо, сейчас все будет в порядке», – пообещал доброхотам Юпп. Жослин,

ворчливо оправдываясь – у нее спустили два колеса, – направилась к дверям

ресторана, чтобы ее образ не потревожил, паче чаяния, и без того

подвергшееся стрессу сознание комиссара Версини, которого мы, подхватив под

мышки, волоком тащили к нашей машине. Наконец, погрузившись, мы тронулись в

путь.

Искры, плясавшие в глазах Юппа, погасли. На всякий случай мы сковали

Версини его же наручниками, причем Юпп вздохнул: жаль, мы вышли из игры, а

то бы пойти на дело с револьвером месье комиссара – этот жест оценили бы по

достоинству. «А было бы здорово: раздеть копа, написать у него на

спине какую-нибудь убойную цитатку по-гречески и выбросить из машины у

дверей полицейского участка». Однако даже по голосу Юппа было слышно,

что он вовсе не собирается приводить эту идею в исполнение.

Вместо этого он обнял Версини: потрясенный нарисованной картиной, тот

совсем забился в угол. «Прости, – покаялся Юпп. – Не хотел тебя

обижать. Чем бы мы без тебя были? Ты у нас – третий в команде. Хочешь,

подарочек тебе купим?»

Юпп настоял, чтобы я ехал к морю. Версини, судя по его виду, напрягся,

но особо не дергался: поди, рассудил про себя, что, желай мы его прикончить,

комиссарский прах уже давно валялся бы в пыли где-нибудь подле злосчастного

ресторана, а так – какую бы подлянку мы ни замыслили, это уже не скажется на

его будущей карьере зоотехника, продавца газет или что там еще может ему

светить в будущем. Я не стал спрашивать Юппа, что у него на уме, в данный

момент мое дело было просто крутить баранку, а шестеренки судьбы – они

крутились сами по себе.

Мы остановились и пешком отправились куда-то во тьму. Оказалось, что мы

находимся на скалистом обрыве, и похоже, судьба готова была и дальше нам

попустительствовать: мы так и не сорвались в пропасть, хотя наш игривый

флирт ножкой с мокрыми булыжниками во тьме вполне мог к тому привести.

– Мы до вас доберемся, – процедил Версини, впрочем, чисто механически.

Похоже, он просто был сейчас не в состоянии найти более оригинальную тему

для беседы. По-своему, в его словах была доля истины: рано или поздно ты

оказываешься в ловушке – если только не приготовил себе посадочную площадку

где-нибудь в джунглях или если твоей порочности не хватило на то, чтобы

встать у кормила власти и самому править страной.

– Да? – заинтересовался Юпп. – Интересно, чем же тогда объяснить, что

мы – на свободе?

– Вам везет. Только и всего.

Юпп расстегнул на Версини наручники. Убей бог, я не мог взять в толк,

чего он хочет добиться; в любом случае на данный момент я не склонен был

разделять его задвиг на проблемах законности и порядка: мне хотелось в

кровать – и чтобы меня не тревожила полиция с ее дурацкой манерой устраивать

по утрам облавы.

– Мне кажется или ты и впрямь хочешь меня ударить? – поинтересовался

Юпп, окидывая Версини оценивающим взглядом.

Версини лишь пожал плечами в ответ – очевидно, выражая согласие.

– Ну, если это так много для тебя значит... – вздохнул Юбер. – Можешь

ударить первым, я разрешаю. Драка один на один, а? Профессор вмешиваться не

будет, обещаю. – И Юпп, картинным жестом отбросив в сторону оружие,

характерным движением – его очень любят крутые парни в барах – поманил

Версини поближе. Я задумался, действительно ли Юпп хотел, чтобы я не

вмешивался: напарник мой был все же не в лучшей форме.

Правда, то же самое можно было сказать и о Версини. Комиссар провел

свинг, целя в то место, где, как он полагал, должен был находиться Юпп и его

кадык, однако Юпп успел позаботиться о том, чтобы оказаться вне пределов

досягаемости. Попросту увернулся. А затем – слишком быстро для того, чтобы я

увидел, но не настолько быстро, чтобы я не слышал – Юпп резко внедрил свое

колено в ту область Комиссарова тела, где была сосредоточена вся его

способность любить ближнего, тогда как локоть моего друга с маху вошел в

ретроринальную фасцию Версини.

– Н-да, драка – не твое призвание, – подытожил Юпп, глядя, как Версини

корчится у его ног. – При всем том, мы еще не обсудили эту твою идею, будто

у тебя есть право нас арестовать. Вопрос, который я задам: а почему я должен

позволить себя арестовать? Если тебе удастся доказать, что этот тезис

истинен, клянусь, я с радостью отправлюсь в кутузку! С радостью.

Версини все еще напоминал символ квадратного корня. Он не привык (x)

видеть, как рушится вся его жизнь, (y) получать ногой по яйцам, (z)

сталкиваться с тем, что ему предлагают рассмотреть эту ситуацию с точки

зрения диалектики. Что бы он ни собирался нам сейчас поведать, я искренне

желал ему излагать свои тезисы сжато и убедительно. Но треволнения прожитого

дня спровоцировали у бедняги алалию (или на курсах комиссаров полиции

преподают кретины начетчики, не способные толком научить методам ведения