Тысяча ночей и еще одна. Истории о женщинах в мужском мире - Ханан Аль-Шейх Страница 10

Как только она замолчала, привратница, которая сидела напротив, застонала: «Ой-ой-ой» и зашлась громкими криками. Она сжала свою шею руками, словно хотела себя умертвить, разорвала платье от ворота до подола, бросилась на пол и забилась в судорогах. И тут собравшиеся с болью в сердце увидели, что все ее тело покрыто синяками и шрамами, словно ее тоже высекли, как собак. Закупщица положила лютню на кресло и поспешила к привратнице, дала понюхать розовой воды, чтобы привести в чувство, и накрыла несчастную своей шалью. Насчитав триста ударов, хозяйка дома бросила плетку на пол, опустилась на колени и, плача, обняла дрожащих сук. Она вынула из кармана платок и вытерла им слезы, умоляя не плакать. Потом поцеловала их в головы, велела носильщику отвести их обратно в чулан, а после поспешила к привратнице, обняла ее и завернула в свою накидку, и все три женщины тихо заплакали.

Гости молчали, но на лицах их ясно читались недоумение и отвращение. Откуда у привратницы взялись раны, почему хозяйка дома избила собак чуть не до полусмерти и при этом плакала, целовала их и вытирала им слезы?

Хозяйка дома и закупщица помогли привратнице встать и отвели ее в чулан, где переодели, а семеро мужчин в это время ерзали на своих местах и беспокойно переглядывались. Купец, который говорил последним, прошептал что-то своему другу, но тот сделал ему знак замолчать, и указал на надпись на двери. Но купец не мог забыть увиденного.

– Мы должны что-то сделать, – сердито сказал он своему другу.

– Помни, что мы обещали этим трем женщинам, – спокойно отвечал тот.

Но купец повернулся к дервишам и попросил их:

– Объясните, что происходит.

Один из дервишей отвечал:

– Клянусь Аллахом, мы оказались здесь лишь незадолго до вас, а теперь мы жалеем, что вошли в этот дом и стали свидетелями такого душераздирающего зрелища – уж лучше бы мы переночевали на городской свалке!

Услышав это, купец подмигнул носильщику и задал ему тот же вопрос.

– Вы меня спрашиваете? Я этого дома раньше никогда не видел, хотя и родился в Багдаде. Но одно я знаю, чего вы не знаете: эти женщины живут одни, без мужчины.

– Ты говоришь, они живут без мужчины? Тогда послушайте меня все, – сказал купец. – Нас семеро мужчин, а их трое женщин. Спросим их, что с ними, и если они не ответят по доброй воле, то заставим силой!

Все мужчины согласились, и только один из купцов воспротивился:

– Вы что, забыли, что мы у них в гостях и поклялись соблюдать их условия? Кто знает, почему они решили хранить свою тайну?

Но первый купец был твердо намерен узнать правду и продолжал уговаривать носильщика выведать, что происходит.

Хозяйка дома, которая, как и ее сестры, уже совсем успокоилась, заметила, что гости спорят, и спросила:

– Почему вы шепчетесь? В чем дело?

Носильщик собрался с духом и проговорил:

– Эти люди хотят знать, почему вы били собак, пока они не обессилели, но, однако, плакали о них, целовали их, вытирали им слезы. И они спрашивают, почему эта госпожа сорвала одежду и открыла ужасные следы побоев на своем теле? Почему и ее исхлестали плетью, точно провинившегося раба?

Слыша это, хозяйка дома повернулась к гостям:

– Правду ли говорит носильщик?

– Да, – ответили все, кроме одного купца, который промолчал.

Лицо хозяйки омрачилось гневом.

– Разве вы не согласились ни о чем нас не спрашивать? Вы нас жестоко оскорбили, но мы и сами виноваты. Мы зря открыли вам двери и ввели вас в наш дом.

Она трижды стукнула в пол и крикнула:

– Эй, сюда!

Тут распахнулась потайная дверь, и вышли семь чернокожих рабов с обнаженными мечами в руках. Каждый живо схватил по одному гостю, связал ему руки, затем их связали всех вместе и вывели в середину помещения.

Один из рабов обратился к хозяйке дома:

– О благородная и добродетельная госпожа, не прикажешь ли нам обезглавить их?

Слыша это, носильщик заплакал и зарыдал, указал на дервишей и сказал:

– Я ни в чем не виноват. Я не хочу умирать из-за чужого греха. Эти дервиши и впрямь стали вестниками горя.

И он прочел стихи: