Прости меня, Леонард Пикок - Мэтью Квик Страница 10
Прости меня, Леонард Пикок - Мэтью Квик читать онлайн бесплатно
Я хочу сказать: мы ведь выиграли Вторую мировую, да?
И тем не менее все эти взрослые – сыновья, дочери и внуки наших героев Второй мировой – так или иначе садятся на метафорические поезда смерти, хотя мы давным-давно победили нацистов, а следовательно, каждый американец вправе делать все, что угодно, в нашей, как принято считать, великой и свободной стране. Почему они не использовали свои права и свободы для того, чтобы стать счастливыми?
Когда приходит поезд, толпа эта устремляется в вагоны, словно они жаждут получить там глоток кислорода после бесконечного пребывания под водой.
Никто не разговаривает.
Всегда очень тихо.
Никакой музыки или типа того.
Никто не спрашивает: «Как прошла ночь?» или «О чем ты мечтаешь?» Никто не шутит, не свистит, не делает ничего, чтобы поднять настроение и сделать утреннюю поездку на работу более-менее сносной.
Я думаю, что да, я терпеть не могу ребятишек из своей школы, но, по крайней мере, если бы они попали на этот поезд, точно не выглядели бы ходячими мертвецами. Они травили бы анекдоты, и смеялись бы, и лапали бы девчонок, и планировали бы вечеринки, и делились бы впечатлениями о всяком дерьме, что передавали вчера по телику, и посылали бы друг другу эсэмэски, и мурлыкали бы попсовые песенки, и, возможно, рассеянно чирикали бы по бумаге, и делали бы миллион всяких разных вещей.
Но эти взрослые в костюмах просто сидят или стоят, иногда мрачно читают газету, сердито тычут пальцем в экран смартфона, пьют обжигающий кофе из одноразовых стаканчиков и даже практически не моргают.
И когда я смотрю на них, то такая тоска берет, что просто жуть; у меня отпадает всякая охота становиться взрослым. И мне кажется, что мое решение пустить в ход «вальтер» самое правильное. Что таким образом я избегаю ужасной судьбы и что я – совсем как те евреи, которые убивали своих сыновей и дочерей, лишь бы не дать нацистским солдатам отправить их в экспериментальные лагеря на мучительную смерть.
Однажды герр Силверман заставил нас написать сочинение от первого лица: еврея во время холокоста. Я написал от имени еврея – главы семьи, который, чтобы не попасть в концентрационный лагерь, убил жену и детей, а потом покончил с собой; писать об этом было довольно безрадостно, хотя с заданием я справился легко. Глава семьи, от лица которого я писал, был хороший человек и любил свою семью – любил так сильно, что не мог позволить им испытать на себе зверства нацистов. Мое сочинение представляло собой письмо анонимного автора с извинениями и оправданиями. Письмо в виде молитвы, где автор просит прощения у своего Бога за содеянное. Сочинение получилось на редкость правдивым. Герр Силверман даже зачитывал перед классом отрывки из него, заявив при этом, что я «экспрессивен» не по годам.
Я слышал потом, как ребята перешептывались у меня за спиной, заявляя, будто я оправдываю дето– и самоубийство, но мои одноклассники просто не врубились, потому что они всего-навсего испорченные современные подростки, которым выпало жить в Америке в начале двадцать первого века. Им никогда не приходилось принимать серьезных решений. И вообще, они ведут легкое, но достаточно серое существование.
Герр Силверман вечно спрашивает нас, насколько сильно повлиял на нашу жизнь тот факт, что мы родились в Америке восемнадцать лет назад, и как бы мы поступили, будь мы немецкими детьми во время Второй мировой, когда подростки поголовно вступали в гитлерюгенд?
Что касается меня, то, положа руку на сердце, я не знаю.
Мои придурочные одноклассники в один голос заявляют, будто сопротивлялись бы нацистам, удушили бы Гитлера чуть ли не голыми руками, и это при том, что у них не хватает духу или мозгов сопротивляться тупоголовым шестеркам-учителям и зомбированным родителям.
Стадо баранов.
Пример: герр Силверман буквально выносит всему классу мозг, когда говорит: «Вы все одеваетесь более-менее одинаково: оглянитесь вокруг – и увидите, что это именно так. А теперь представьте себе, что вы единственный, у кого нет крутой мульки. И как вы при этом будете себя чувствовать? Черная галочка „Найк“, три полоски „Адидас“, маленький игрок в поло на лошадке „Ральф Лоран“, чайка фирмы „Холлистер“, символы филадельфийских профессиональных спортивных команд, даже фирменные футболки „Мустанг“ нашей средней школы, которые ваши атлеты надевают во время соревнований с другими школами (некоторые из вас носят их даже при отсутствии каких-либо спортивных событий). Все это символы, которые вы используете, дабы показать, что ваша идентичность соответствует идентичности остальных. Совсем как в свое время нацистская свастика. У нас здесь достаточно свободный дресс-код, и тем не менее вы предпочитаете одеваться одинаково. Почему? Возможно, вам не хочется особо выделяться из общей массы. И откажетесь ли вы надевать государственную символику, если это станет важным и даже нормальным? Если символика эта будет раскручена грамотным маркетингом? Если она будет прикреплена к одежде самых дорогих брендов в шикарных магазинах? Если ее будут носить кинозвезды? Президент Соединенных Штатов Америки?»
Именно такие провокации, которые иногда устраивает герр Силверман, ставят на уши весь наш паршивый класс, заставляют этих кретинов наливаться кровью и чуть ли не набрасываться на учителя с кулаками, потому что они не понимают одного: герр Силверман просто хочет заставить их шевелить мозгами. Он ведь не говорит, что носить брендовую одежду порочно. Или, покупая вещи от Ральфа Лорана, ты автоматически становишься нацистом. Или носить бейсболку с эмблемой Филадельфии чуть ли не сродни фашизму.
Ну а я каждый раз буквально умираю от смеха, потому что сам я вообще не ношу брендового барахла, не занимаюсь и не интересуюсь спортом, а когда найдут мое хладное тело, на нем точно не будет дурацкой школьной футболки. Я не чей-либо адепт. Не коллективист. И даже не зарегистрирован в «Фейсбуке».
Итак, когда герр Силверман поднимает проблему символов, а я вижу, как другие вертятся точно ужи на сковородке и защищаются, то отнюдь не чувствую себя гнусным лицемером.
К слову сказать, возможно, по своему умственному развитию я просто старше своих лет.
Все мои одноклассники – обезьяны в клетке.
Когда я в своем траурном костюме сажусь в поезд, изображая из себя затюканного жизнью труженика, то всегда выбираю себе цель, или объект – самую унылую личность во всем вагоне, – а потом иду за ней по пятам.
Причем девяносто девять процентов времени объект пребывает в таком коматозном состоянии, что даже не замечает меня.
Обычно я следую за объектом, держась футах в пяти от него, причем, как правило, объект шагает довольно быстро, потому что объект вечно опаздывает и торопится на работу, которую объект неизбежно ненавидит. Чего я решительно не способен понять [20].
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments