Оцелот Куна - Маргарита Азарова Страница 10

В своём королевстве филиграни он был дружелюбным королём, прельщающим гостей богатым выбором великолепных изделий и украшений из драгоценных металлов и камней. Он являл собой гостеприимного хозяина, хлебосольно предлагающего каждому посетителю испить чаю или кофе, вкусить кондитерского яства, порадоваться скидке, бонусу, подарку, причём не только в дни социально-общественных и личных событий – праздников, свадеб, дней рождений…

Бизнес – и вопреки, и благодаря – процветал.

И сейчас, находясь уже в зрелом возрасте, Василий помнил, будто это случилось вчера, свою первую подвеску из медной проволоки, сделанную собственными руками, без какой-либо опеки со стороны взрослых. Сам собрал горелку из компрессора от аквариума, пластмассовой трубки и колбы для химических опытов с резиновой крышкой. Очень долго добивался тонкого, «игольного» пламени из этого самодельного паяльного аппарата. Молоточком, расплющивая проволоку, повторяя эскиз, завиток за завитком, разогревая пламенем, осыпая волшебно растекающейся по узору вскипающей бурой, пинцетом распределяя припой на стыках кружевных деталей подвески, он не испытал чувства необыкновенной эйфории, чувства власти над металлом, которая, как он слышал, важна в ювелирном искусстве; да, он увидел превращение куска невзрачной проволоки в украшение, но воспринял всё произошедшее как эксперимент, и чувства его были сродни тем, что возникают на уроке химии или физики, когда этап познания путём эмпирического метода удался. При первом подвернувшемся случае он подарил подвеску кому-то, не запомнив даже – кому и не удосужившись показать родителям свою первую ювелирную поделку.

Родители, когда подошёл, по их мнению, момент овладения профессией, не могли заставить Василия всерьёз прислушаться к их наставлениям. В мастерской его привлекали только уже готовые ювелирные изделия, которыми он восхищался, но заставить себя сидеть целыми днями в четырёх стенах и корпеть над их изготовлением, посвятить этому свою жизнь, когда вокруг так много интересного, он не представлял возможным. Как и всякого мальчика интеллигентных родителей, его не миновала участь попробовать свои силы в музицировании, изучении иностранных языков, искусстве рисования, и склонность к последнему занятию предоставила возможность компромисса: использования будущих навыков художника для дизайнерских решений, в разработке эскизов ювелирных украшений.

На том и порешили: родители, смирившись, но всё же надеясь, что в будущем чувство долга возымеет над ним верх, одобрили поступление сына в Государственный университет на факультет изобразительного искусства и народных ремёсел. Василий без особого труда выполнил карандашный рисунок гипсовой головы, натюрморт акварелью и орнаментальную композицию в смешанной технике и написал изложение, что требовалось на вступительных испытаниях. Шесть лет проучился с удовольствием, с упоением осваивая рисунок, живопись и композицию, штудируя философию, историю отечественного и зарубежного искусства и культуры и многое другое, что формировало, отшлифовывало его взгляды на жизнь в целом.

С тех пор много воды утекло, уже нет родителей, он, как и его предки, признанный ювелир. В окружении Василия остались ещё люди, которые работали под началом его отца, ставшие теперь для него опорой, единомышленниками в работе.

Но единоличной спутницей его сердца была грусть, грусть светлая, сотканная из воспоминаний о настоящей любви, о необыкновенных событиях, произошедших с ним в молодости. Эти воспоминания – как некая нескончаемая энергетическая материя, держащая его эмоциональное состояние в вечной близости со своей возлюбленной: он ощущал её присутствие, тепло прикосновения, будто никогда не расставался с ней, и это наполняло его жизнь смыслом. Казалось, он и сам в душе не стареет вместе с ней, своей Лиа, будто наяву вдыхая солоновато-морской запах её кожи, прикасаясь к шёлку её льняных волос, ощущая сладостную истому, утопая в глубине лазоревых глаз прекрасной амазонки. Он перестаёт подбирать возвышенные эпитеты, чувствуя, что их употребление ваяет из возлюбленной холодную статую, отдаляя её от него, возводя на недосягаемый пьедестал. Василий не мучил себя думами о сыне, при рождении которого она ушла в мир иной, успокаивая себя тем, что дитя не страдает – не испытывает боли, холода и голода, если его нет среди живых. Он сделал всё от него зависящее, чтобы отыскать сына или хотя бы его тельце. Попытки не увенчались успехом, но Василий утопически примирил себя с мыслью, что их сын с ней – Лиа – на небесах, и между ними и им есть незримая связь, благодаря которой он, Василий, находит в себе силы жить и заниматься делом своих предков.

Он посмотрел на часы: «Пора», – направился к дверям магазина, приветствуя первых покупателей. Тут его взгляд остановился на девушке, нет, скорее, девочке-подростке: чёрные волосы, смуглая кожа, небольшой рост – весь её облик настолько напоминал амазонок индейского племени из его волнующего прошлого, что он замер, боясь спугнуть видение. Жанна, а это была именно она, зачарованно рассматривала украшения за стеклом витрины магазина, и было видно, что она настолько увлечена их созерцанием, что не замечает ничего вокруг. На улице было зябко, девочка ёжилась от холода, но не торопилась зайти внутрь магазина. Василий, улыбнувшись, постучал по стеклу витрины, Жанна подняла на него светящиеся восхищением глаза, он взмахнул рукой, приглашая её войти. Она оглянулась вокруг себя, сомневаясь, что приглашение относится к ней.

Василий вышел на улицу, желая ободрить её.

– Не бойся, здесь никто не кусается.

– А я и не боюсь.

– А что не заходишь?

– Не хочу.

– Неправда, вон, как глазки твои горят. Хочешь, я покажу тебе эти чудесные украшения, как они выглядят вблизи, а не за стеклом витрины?

– Кто ж не хочет?! – Она была очень рада приглашению, ей хотелось кричать от восторга, но привычка сдерживать свои эмоции в присутствии взрослых взяла верх.

– Ну так вперёд, заходи.

Изнутри магазин показался ей просто волшебным. В нём было много хрустальных люстр на потолке и бра на стенах и ярко освещённых витрин, за стёклами которых лежали украшения. Всё блестело и переливалось. Словно радужная полноводная река заполнила пространство вокруг Жанны. Она как будто только сейчас прозрела от этого света: даже здесь, а не на острове, который она видела во сне, есть другая жизнь и люди живут такой жизнью рядом с ней, Жанной.

– Знаешь ли ты, девочка, что люди стремились украсить себя, как только осознали себя людьми? – обратился Василий к Жанне. – Самые древние найденные образцы ювелирных украшений относятся к эпохе палеолита, первого периода каменного века. А первые бусы были сделаны из ракушек аж 100000 лет назад. Ты только вдумайся в эту цифру, как это было давно. А предки людей украшали себя ожерельями и браслетами из костей, зубов и камня. Даже была найдена каменная статуэтка, в наряде которой были серьги и бусы.

Жанна замерла и слушала его, широко открыв глаза, как будто перед ней стоял чародей, способный превратить этот обычный окружающий её мир в сказку. Ранее никто из взрослых не разговаривал с ней в таком доверительном тоне… Подведя её к одной из витрин, Василий сказал: