Откровения судебного медика - Игорь Гриньков Страница 10

Дело оставалось за малым — исследовать эксгумированный труп потерпевшего Хунарикова М. Многоопытный Александр Большаевич начал кропотливую работу по организации эксгумации. Для этого ему потребовалось ровно 3 месяца, но действовал он наверняка. Для начала Бадаев пытался получить согласие у священнослужителей и родственников, как проживающих в Калмыкии, так и находящихся в Чечне. Кроме того, он связался с Саидом Магомедовичем Пашаевым — сотрудником Республиканской прокуратуры ЧИАССР, который на месте также много сделал, чтобы эксгумация состоялась. Саид Пашаев, выходец из Чечено-Ингушетии, около 10 лет проработал в следственном отделе Республиканской прокуратуры Калмыкии и лишь незадолго до описываемых событий перебрался в Грозный, поэтому с удовольствием готов был оказать услугу бывшим товарищам по службе. О его дальнейшей роли в самом Грозном будет сказано ниже.

Как ни странно, первая препона была не со стороны служителей культа, а со стороны родственников погибшего. Оказалось, что на совете старейшин тейпа было принято решение о кровной мести убийце. Разумные доводы о том, что он содержится под охраной в СИЗО, оказались на первых порах бесполезны. Ответ звучал так: «Мы достанем его и в тюрьме»…

Впервые с фактом кровной мести я столкнулся по службе, уже работая в Бюро СМЭ. Тогда в Калмыкии было совершено преступление, жертвой которого оказался чеченец. Исполнить акт кровной мести было поручено старшему брату потерпевшего, действующему майору Советской армии, служившему где-то в средней полосе России. Он специально подал в отставку, уволился со службы и прибыл в нашу республику для исполнения своей миссии. Убить обидчика ему не удалось, тот получил тяжелую черепно-мозговую травму (пуля скользнула по голове, повредив кости свода черепа, но не задев непосредственно головной мозг). Бывший майор был задержан и предстал перед судом. Тогда этот случай произвел на меня сильное впечатление; мне и в голову не приходило, что родовые традиции могут оказаться сильнее, чем воинская присяга и убеждения коммуниста (еще один миф, вдолбленный в наше «сумеречное» сознание пропагандой, — наивность, граничащая по сегодняшним меркам со скудоумием); майор, разумеется, был членом коммунистической партии Советского Союза…

Здесь я вынужден сделать небольшое отступление. Достаточное число неосведомленных людей связывают кровную месть с чисто мусульманской (в данном случае — горской, кавказской) традицией, расценивая ее как признак дикости и варварства. Между тем, это далеко не так; вернее, не совсем так.

Институт кровной мести имеет древнюю историю; он существовал практически у всех народов (а кое-где существует и до сих пор), у которых преобладали родоплеменные отношения, а государственные структуры или еще не были сформированы, или не были развиты в достаточной мере. Несмотря на различия в формах осуществления и способах мести, свойственных разным народам, общим является убеждение в том, что без мести нет вечного покоя убитому. Кровная месть основана на архаической мифологии крови, на представлении о непрерывном ее течении в жилах наследников, что дает повод для мести им. Вот почему объектами актов мести мог быть не только обидчик, но и все его родичи, связанные единством кровного происхождения. Ранние формы кровной мести строились на принципе возмездия за злодеяния не отдельной личности, но роду, сообществу, основанному на кровном единстве.

На этом же принципе основывалась месть в ветхозаветные времена. Так, Симеон и Левий, сыновья Иакова, безусловно, обязаны были кровно мстить за насилие, учиненное над их сестрой Диной («Бытие»).

«…И на третий день… два сына Иакова, Симеон и Левий, братья Динины, взяв каждый свой меч, и смело напали на город, и умертвили весь мужской пол;

И самого Еммора (отца насильника) и Сихема, сына его, убили мечом; и взяли Дину из дома Сихемонова и вышли;

Сыновья Иакова пришли к убитым и разграбили город за то, что обесчестили сестру их;

И все богатство их, и всех детей их, и жен их взяли в плен, и разграбили все, что было в домах…»

Бог делает своим Закон Возмездия: «Глаз за глаз, зуб за зуб, руку за руку, ногу за ногу».

Однако Каину, убившему своего брата Авеля, Бог избирает более изощренную кару; не лишает жизни, а проклинает, сделав вечным скитальцем и изгнанником (что хуже физической смерти). И чтобы продлить мучения, Бог пророчествует:

«…И сказал ему Господь, за то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро. И сделал Господь Каину знамение, чтобы никто, встретившись с ним, не убил его…» («Бытие»).

Но наступает момент, когда это генетическое наследство (кровная месть) становится враждебным самой жизни, так как в силу вступает закон больших чисел, начиная с которого мертвые уже не могут быть принципиально освобождены исполнением закона кровной мести. Ибо нет больше живых.

В священной истории перелом в отношении к кровной мести за насилие и обиду приходит с «Новым Заветом», который прекращает кровавые жертвоприношения древнеиудейского культа и отменяет предписания закона, относящегося к кровной мести, так как в новом христианском учении речь идет о крови «непорочной», крови «драгоценной» («Первое соборное послание святого апостола Петра»), пролитой во искупление людей.

Широко была распространена кровная месть у древнегерманских племен (а также у древних кельтов и славян); она занимала у них едва ли не первое место среди всех других человеческих чувств благодаря традиции и соответствующему воспитанию. Старинные хроники и рыцарские романы раннего германского средневековья изобилуют сценами насилия и жестокостей, совершаемых из мести.

Подтверждением сказанному является так называемая «Салическая правда» (правильнее — «Салический закон» — Lex Salica, римское название — «Варварские правды» или «Германские правды») — записанный свод законов, регламентирующий практически все стороны жизни: собственность, брак, сделки, кровную месть, убийство и увечье, судебную власть и судебный процесс. Время возникновения «Салической правды» — конец V века н. э., то есть этап появления раннефеодальных государств на местах расселения франков на завоеванных землях с переходом завоевателей к оседлости.

Это был период, когда кровная месть уже становилась пережитком, находясь в явном противоречии с государством. С переходом к оседлому образу жизни, с усовершенствованием оружия, с распадом старых родовых коллективов она стала особенно страшной и анахроничной. «Салическая правда» хоть и ограничивает, но вовсе не запрещает кровную месть (правильнее будет сказать, что она не поощряет ее, заменяя часто пролитие крови выкупом за причиненный вред). Если преступник настолько беден и настолько безроден, что не может собрать денег для своего выкупа, «он должен уплатить своей жизнью». Она запретна во всех без исключения случаях, когда на убийство не было умысла, а, стало быть, и вражды. Где нет вражды, там достаточно возмещения ущерба. Наряду с этим запрещается кровная месть за ранение, а затем — обычай убивать лучшего в роду. «Салическая правда» подробно определяет, какая сумма подлежит выплате за тот или иной вид ущерба. Убийство свободного франка искупалось уплатой 200 солидов (за эти деньги можно было приобрести не менее 100 быков); за убийство мальчика и свободной женщины, которая может рожать, выкуп (вергельд — «цена человека») повышался в три раза.