Вершина угла - Сережа Павловский Страница 10

сб.

– Ололо, говорите, не молчите.

– Дарова!

– Дарова, ты меня разбудил, – с трудом раскрыв глаза, я посмотрел на часы: одиннадцать утра.

– Пока нам с тобой вчера разогревали щи, Масёл ласты завернул, – ворвалась мне в ухо новость дня.

– Ну правильно, – сказал я сонным голосом, – сколько ж можно седлом бахаться.

– Так он даже и не от передоза загнулся, – продолжал рассказывать Гаста, – он хоть и гнил, ему хоть и прогулы на кладбище ставили, но он – втёртый калач, вполне мог ещё протянуть до лета, а то и больше.

– Втёртый в кал хач, – слегка интерпретировал я обозначение наркомана.

– Хе-хе.

– А что тогда? Вены порезал в депрессии?

– Какие вены? Марчела же сказала, извини, что напомнил её имя, что он бахнулся в пах. У него на руках-то вен уже не осталось. Он залип и перестал держать вату – потерял много крови и умер.

– Давно пора, что тут ещё сказать, – мне было совсем не жалко Масёла. Ни его, ни любых других торчков. От какой бы херовой жизни люди ни начинали колоться, у них всё равно был выбор, и они его делали без чьей-либо помощи, считая правильным. – Как повяжешь галстук, береги его, он с затычкой красной цвета одного, – добавил я после недолгого молчания.

– Да, да, именно – затычка подвела. Как вчера всё прошло? Круто я тебе процесс знакомства ускорил?

– Да, – я вспомнил, как Бруталик вчера выгнал нас с Елеанной из клуба, потому что мы типа переколдырнули. – Я оценил, спасибо. Правда, вышло на тоненького, ты мог вообще всё обосрать.

– Вот не надо сейчас нудить. Не обосрал же! Приходит Ксюхан и говорит, что тоже твою тёлочку заценил, как только она в клуб зашла, я ему ответил, что она мне тоже понравилась. А потом он говорит, что она там не одна торчит, а в компании, и ты стоишь и тупишь. Ну я думаю – всё, приплыли, сейчас Автор будет до конца жизни париться и деприть. А рядом какой-то охранник выпроваживает какого-то жарщика, я поворачиваюсь к Ксюхану и предлагаю ему так же выпроводить тебя с твоей чиксой. Он сказал, что сам не пойдёт, типа – мало ли, спалился уже. Тогда мы прикинули, кто ещё из охраны тебя знает, вспомнили Бруталика, я поднялся с ним наверх, а ты уже возле своей мокрощелочки торчишь. Сказал, чтоб он выгнал девушку, возле которой ты стоишь, и тебя.

– Ладно, ладно, хорошо придумал, я и правда начинал виснуть и жёстко обламываться.

– Ты там ещё хоть не разочаровался в своей новой подружке? А то смотри мне, вазелинь жопу, зайка.

– Вот прямо сейчас подумал: а зачем мне Елеанна и вообще кто-то, когда есть ты?

– Не знаю.

– Пожалуй, схожу за вазелином, – я засмеялся в трубку.

– Конечно, братик, мы же с тобой попные друзья, зачем нам всякие толстые потные шлюхи?

– Это я, – сказал я дебильным голосом.

– Это тоже я, – таким же голосом согласился Гаста. – Давай хоть разульку-то перепихнёмся с утречка.

– Братик, ну как же я могу тебе отказать? – я снова засмеялся.

– Ха-ха, ну мы и пидоры, – удивился Гаста своим гормонам.

– Я её вчера проводил домой, вымутил номерок телефона, скоро должны снова встретиться, – похвастался я.

– Молодец! Я же говорил, что всё будет чикен макнагетс, а ты мне не верил. Надеюсь, наши разбитые еблососки и мой сломанный фотик этого стоят.

– Надеюсь.

– А чё ты сейчас делаешь?

– Сплю ещё, – ответил я и специально громко зевнул в трубку.

– Когда зеваешь, рот закрывай, – завершил Гаста мой зевок нравоучением. – Заваливай лучше ко мне. Ещё надо фотик сегодня в ремонт сдать и тебе с Ксюханом перетереть.