Переосмысление - Магомед Абдулкаримович Страница 10

Причина увольнения, а так же необходимость в поиске новых документов, крылась в том, что Джасим Сакар был этническим курдом. Большинство его сирийских сородичей занимали нейтральную позицию по отношению к Башару Асаду, но были и те, кто открыто поддерживал его, а также те, кто ушел в оппозицию. Даже главой Сирийского национального совета стал курдский активист Абдель Бассет Сейда. С обеих сторон к простым курдам было неоднозначное отношение. Боевики запросто могли его расстрелять из «политических» соображений, поскольку он не собирался вступать в их ряды, а идти к границе придется с «этой» стороны. Самому же Джасиму было попросту наплевать на Асада и на то, кто прав из двух сторон. Он хотел лишь работать, кормить свою семью, жить спокойно и счастливо.

Проклиная себя за то, что не уехал в свое время в США, он одновременно мучился от стыда, что даже в мыслях допускал возможность оставить мать и отца на произвол судьбы. Сейчас же все было решено и, как он надеялся, предрешено. Его жена и маленькие дети ждали его в подвале, в двух кварталах от места, где он должен встретиться с Абдуллой. Джасим купит для всех документы, с которыми ему будет проще доказать боевикам, что он суннит или даже салафит, и выбраться наконец из этого чертового города, в котором он застрял, чтобы уехать в прекрасную страну с неограниченными возможностями, где никогда не произойдет того, что происходит сейчас в его родной стране.

Крытый базар, куда по узенькой улочке, перебирая руками по простенку, шел Джасим, когда-то состоял из множества украшенных искусной резьбой каменных сводов и куполов. Сейчас это были просто бесформенные руины, среди которых одиноко торчали уцелевшие столбы. Пыль постепенно рассеялась, и в мгновение охватив открывшееся пространство взглядом, Джасим увидел человека, сидящего у основания одного из столбов, который при виде его привстал и помахал рукой. Инстинктивно схватившись за рукоять ножа, торчавшего за поясом и скрытого полами просторной рубахи, он вскоре опустил ее, осознав, что это Абдулла.

Джасим огляделся по сторонам, стремительно выскочил из проулка и через несколько секунд сел на корточки на груду кирпичей рядом с другом.

— Салам, Абдулла. Какие новости? Получилось?

— Все, как обещал. Документы для тебя, жены и детей со мной, только вот пришлось отдать за них все свои деньги. Не обижайся, Джасим, но они обойдутся тебе дороже.

— Сколько?

— Пятьдесят.

Озвученная сумма вызвала у Джасима непроизвольный спазм в горле.

«Это катастрофа» — подумал он, — нет, катастрофа будет, если он не выберется отсюда, пусть у него останутся жалкие гроши, но в Турции он найдет способ связаться с братом, и тот поможет.

Джасим привстал, засунул руку в карман брюк и вытащил пачку банкнот по 1000 фунтов. Отсчитав десять купюр, он положил их обратно в карман, а пятьдесят зажал в руке.

— Деньги есть, давай, я посмотрю. Там точно все в порядке? — спросил Джасим.

— Мы с тобой дружим уже давно, Джасим. Что за недоверие?

— Сейчас такое время, я даже сам себе не доверяю. Показывай документы — если все в порядке, получишь свои деньги.

Абдулла передал Джасиму документы. С этого момента для всех чужих людей Джасим будет представляться как Тахья Дакка, малообразованный торговец фруктами. Его радовало, что осталось еще десять тысяч фунтов. Такие деньги позволят ему купить место в машине до границы у контрабандистов, если такая подвернется; а если нет, то можно будет что-то купить из еды в дороге.

— Встретимся у Эсама? — спросил Абдулла.

— Да, если доберемся.

— Доберемся, брат, да поможет нам Всевышний.

Абдулла тоже собирался выехать из Сирии с женой. У Абдуллы и его жены не было детей, они связали себя узами брака недавно и теперь собирались построить новую жизнь за пределами этой страны, в которой хаос стал обычным делом.

На обратном пути Джасиму стали попадаться люди, выбравшиеся из своих укрытий и идущие по своим делам. Приблизившись к окну подвала, где его ждала семья, он почувствовал опасность и остановился. Справа к ним приближались два чернобородых боевика, чью принадлежность к джихадистам было легко определить по развешенным на поясе гранатам и уверенной походке, которой они направлялись прямиком к Джасиму. Поначалу ему захотелось изо всех сил побежать по улице, карабкаясь по воронкам и камням, чтобы увести боевиков от убежища, но у него не было сил, и он оставил эту затею. Боевики подошли вплотную, и Джасим увидел, что мужчины вооружены снайперскими винтовками. Видимо идут занимать позиции, — отметил про себя он.

— Кто такой? Документы есть?

— Меня зовут Тахья. Мы с женой и детьми беженцы.

— Где они?

— Здесь, — Джасим приподнял онемевшую от внутреннего напряжения руку в направлении подвала.

— Мать есть?

— Нет, ее убил Асад.

— А отец?

— Тоже.

— Ну, иди, — односложно ответил один из бородачей и пошел дальше.

Второй еще несколько секунд пристально и с прищуром вглядывался в глаза Джасима, после чего сплюнул под ноги и пошел за напарником, нарочно больно ударив Джасима в плечо прикладом винтовки, висевшей у него на плече стволом вниз.

Едва Джасим спустился в подвал, как услышал нежный шепот жены, что-то говорившей сыну. Он увидел их сидящими на большой сумке, в которой у них лежало белье, несколько банок рыбных консервов и завернутый в полотенце хлеб.

— Ну, наконец-то, — с надрывом выдохнула Айша.

Пятилетняя дочь подняла голову с колен матери и, разобрав в сумраке фигуру отца, вскочила, подбежала к нему и обняла за ноги. Джасим быстро поднял ее на руки и поцеловал.

— Ты все уладил? — спросила жена.

— Да, все хорошо, теперь тебя зовут Амира, запомни, а меня Тахья, фамилия наша Дакка. Джангиру и Нарине сделали свидетельство на их настоящие имена. Конечно, если начнут расспрашивать с пристрастием, то все наши предосторожности полетят к черту, но Всевышний нам поможет, будем надеяться, что до этого не дойдет. Нужно отдохнуть, поспим немного и в путь.

Джасим уснул сразу же, как закрыл глаза. Ему снился разговор с отцом многолетней давности.

— Ты готов? Ты уверен, что хочешь этого?

— Да, отец, я уверен. Ведь мы едем в шикарной машине за девушкой, которую я люблю.

— Связывая свою жизнь с этой американкой, ты позоришь не только себя, но и всю свою семью. Подумай, что ты творишь!

— Отец, я люблю ее, и я уже давно принял решение. Неужели ты думаешь, что я поменяю его в день свадьбы?

— Я все надеялся, что ты одумаешься. Но, как видно, она окончательно запудрила тебе мозги. Сын мой, иногда хорошие волевые решения заслоняются эмоциональными позывами. Сейчас именно такой случай. Очнись.