День дурака - Иосип Новакович Страница 10

Ивану нравились странности Алдо и его независимость. Алдо хотел пользоваться авторитетом, поэтому присоединился к партии и собирался работать на правительство. Но он бегал за юбками, и это могло стать серьезным препятствием в его карьере. Он хвастался своими любовными похождениями, классифицируя их по национальности (македонки, албанки, туниски, словенки) и топографии (под мостом, на мосту, в винном погребе мэра, на берегу Данубе, на могиле Неизвестного солдата, в товарном поезде на куче острого перца). Но, по словам самого Алдо, он и в подметки не годился своему старшему брату.

Однажды Алдо сообщил, что, возможно, брат приедет в гости. Он порезал колбасу тонюсенькими ломтиками. То же самое сделал и с сыром, превращая его в лоскутки шелка и выкладывая из них различные геометрические формы. По тому как Алдо накрывал на стол, можно было подумать, что в гости пожалует сам Евклид.

Пол в комнате натерли воском, кровати аккуратно заправили, окна помыли. Даже треснувший шкаф выглядел поздоровевшим. На небе не было ни облачка, словно Алдо и туда достал своей метелкой. Едва Алдо успел добавить последние штрихи к сервировке стола, как в дверь три раза властно постучали. Грузный парень в синем костюме приветствовал студентов легким кивком, отдал пальто и шляпу Алдо, после чего с большим аппетитом поел, и его глаза увлажнились.

– Алдо рассказывал мне о вас, – сказал Брат. – Студенческая жизнь – это такая свобода, такая наивность! Короче, на автобусной остановке я познакомился с одной милашкой. Мне следовало привести ее сюда, и все мы могли бы поразвлечься.

Алдо, Йово и Иван посмотрели на него с такой благодарностью, словно он действительно преподнес им такой щедрый подарок.

– Тогда мы бы расслабились и смогли обсуждать возвышенные материи, но теперь, когда все мы только и думаем о сексе, это трудновато, да, братцы?

Старший Брат не спеша поднялся и потянулся, приняв соответствующую позу, чтобы надеть пальто, которое Алдо держал двумя пальчиками, словно боялся осквернить его. Благодаря животику, нависающему над ремнем брюк, Старший Брат еще более соответствовал образу белградского политика. Алдо выловил кусок масла из банки с холодной водой, где оно плавало среди виноградных листьев, как гиппопотам-альбинос среди лилий, и начистил Брату ботинки так, что они засияли, как луна, отражающаяся в заледеневшем озере. Алдо тоже просиял от радости, стоя на четвереньках, как верный пес при виде хозяина, собирающегося на охоту. Он вилял бы хвостом, если бы было чем вилять.

Старший Брат шагал по коридору твердой походкой, оглушительно стуча каблуками, а Алдо семенил сзади. Их шаги напоминали мерный бой большого барабана и маленького. Большой барабан придерживался одного ритма, а маленький импровизировал, подойдя к делу творчески, и наполнял пространство разнообразием лихорадочных синкоп и бешеных перестуков. При этом Алдо умудрился пройти расстояние в три раза длиннее, чем Старший Брат. Он сновал вокруг Брата, то огибал его слева, то справа, то тащился позади Него, то скакал впереди, как экскурсовод или телохранитель, хотя был скорее похож на повзрослевшего сына рядом с отцом и слугу, бегающего туда-сюда, чтобы приобрести хозяину вечерние газеты, сигары, спички, зубочистки.

Иван некоторое время завороженно шел за ними, но потом вернулся в общежитие. Они с Йово открыли русские анатомические атласы и взбирались на холмы, бродили по долинам, рекам, лесам, озерам, айсбергам, скалам, утесам и болотам человеческого тела, но не нашли ничего о половом акте. В полночь вернулись Старший Брат и Алдо вместе с какой-то худощавой девицей.

– Товарищи! Это и есть та красотка, которой я пел дифирамбы. Какая удача – я столкнулся с ней, прогуливаясь рядом с «Палас отелем».

Девушка исчезла под простынями вместе со Старшим Братом. Было непонятно, есть ли. вообще на кровати что-то, кроме складок на одеяле. Алдо выключил свет, и Иван прислушался к звукам тайного знания о человеческой анатомии, которого не смог найти в учебниках. Судя по тому, как скрипели кровати, сон не навестил никого из товарищей. В постели политика раздавалось учащенное дыхание, медленные басы и какое-то чириканье. Чуть позже послышались крики птичек побольше.