Уместны были бы привидения... - Алекс Форэн Страница 10

…стало так одиноко! Пэм, похоже, отправилась в комнату Криса. А Пэт сказала, что у нее разболелась голова, и ей хотелось бы провести эту ночь в полном одиночестве. К тому же, они с Крисом вчера не произвели друг на друга особого впечатления, а Пэм он очень понравился. Это вообще ее тип. Будет здорово, если у них это выльется во что-то серьезное. Пэм, по-моему, с пятнадцати лет мечтает о замужестве, но все как-то не получается. Хотя она такая красивая!

Я выключила свет и легла. Укуталась, как следует, согрелась и стала засыпать. Надеюсь, сегодня не будет никаких шорохов и всхлипываний.

Мне снилась фотосессия и этот придурок Фред, гуру фотографии. Мы снимались на фоне лимузинов в кружевном нижнем белье и чулках, на голове Пэм была фата, на Пэт – бриллиантовая диадема, а на мне – нелепая белая шляпа с полями, которая все время норовила упасть. Пэм разлеглась на крыше машины, а мы с Пэт пытались устроиться на капоте. Фреду, как всегда, все не нравилось. Он взял своими противными толстыми пальцами мою щиколотку и попытался вывернуть ее в какое-то нечеловеческое положение, утверждая, что на фото так выйдет лучше всего. Это было так неприятно, что я попыталась вырвать свою ногу из липких пальцев. Это не удавалось. Я вскрикнула… и проснулась от собственного крика.

Ощущение, что кто-то сжимает мою щиколотку, не прошло. Меня накрыла волна ужаса, я рванулась, и чья-то невидимая рука разжала пальцы. Я села на кровати, обхватив руками колени. Мое сердце бешено колотилось. «Чепуха, чепуха, просто обрывки сна», – успокаивала я себя. И вдруг откуда-то со стороны окна раздалось тихое невнятное пение. Слов было не разобрать, но сама мелодия была столь пронзительно печальной, что у меня внутри все сжалось. Я медленно встала, укутавшись в одеяло, подошла к окну и открыла его.

Холодный ветер ворвался в комнату, и грустная мелодия стала громче. На меня напало оцепенение. Я не могла пошевелиться. Так и стояла у окна, не чувствуя холода, околдованная этим странным, печальным пением. Ветер гулял по комнате, шторы развевались, салфетки слетели вниз с туалетного столика, чуть подрагивали простыни. Я поняла, что замерзаю. Хотела закрыть окно, но тут увидела такое, отчего у меня волосы зашевелились на голове.

Под самым окном по серой гравийной дорожке медленно двигалась черная фигура. Она была небольшой и какой-то непропорциональной, как будто под плащом скрывался очень коротконогий человек. Не касаясь земли, она тихо плыла в ночи. Полы ее плаща развевались на ветру. Я смотрела во все глаза. Вдруг фигура повернула голову к моему окну, из темноты капюшона на меня глянули два светящихся глаза. Лучи от них, как от двух острых прожекторов, скользнули по моему телу. Потом свет погас. Как будто тот, кто скрывался под капюшоном, закрыл глаза.

За моей спиной что-то скрипнуло. Я повернулась. Верхний ящик туалетного столика выдвинулся, и из него тонкой струйкой стал подниматься то ли дым, то ли туман. Я вскрикнула. Дым растворился в воздухе без остатка. Я кинула беглый взгляд внутрь ящика. Там были только мои туалетные принадлежности. Господи, что же это такое! Я опять посмотрела в окно. Там никого не было. «Он ушел, ты ему не нужна», – пыталась я успокоить себя, но сердце продолжало бешено колотиться. И тут ручка двери стала медленно поворачиваться. Я вжалась в стену, попыталась крикнуть, но не смогла. Ужас сковал горло: «Я сплю, это мне снится! Нужно ущипнуть себя…»

Дверь открылась, и на пороге появился силуэт женщины. Я, наконец, закричала и закрыла лицо руками. Зажегся свет.

– Что случилось, мисс? Почему вы кричите? – спросила Мари, выговаривая слова со своим глупым акцентом.

– Почему кричу?! – вопила я. – Это все ты подстраиваешь, пугаешь нас. Скучно тебе, наверное!

– О чем вы, мисс? – недоуменно спросила Мари. – Что вас так напугало?

Мои крики разбудили Пэт, которая спала в ближайшей комнате.

Она возникла в дверях в розовом кружевном пеньюаре, заспанная и встревоженная.

– Почему орем? – удивленно спросила она. – Детка, что происходит? Мари, это вы ее чем-то расстроили?

– Пэт! – я бросилась к подруге и обняла ее. – Пэт, здесь призраки, и она… – я показала на горничную, – с ними заодно! Она хочет свести нас всех с ума!

– Интересно, зачем ей это?! Кстати… Мари, это не вы подкладываете малышке Мэй симпатичных тряпичных кроликов?

Пэт зевнула, даже не взглянув, как Мари отрицательно покачала головой.

– Ну, значит, это милый презент застенчивого поклонника. Идите, Мари. Малышка Мэй всегда отличалась впечатлительностью.

Мари как-то спокойно кивнула и ушла.

– Котенок, тебе просто приснился плохой сон, – Пэт погладила меня по голове.

– Нет, Пэт, там, – я показала в сторону окна, – фигура в черном… какой-то карлик, не касаясь земли... честно...

Пэт посмотрела в окно.

– Никого нет. Только луна. Романтично до предела. Все, пойду спать, иначе начну писать сентиментальные стихи. Утомилась.

– И еще ящик сам открылся… и дым из него… а еще пение… – не унималась я. – Ты не слышала пения?

– Солнышко, я же сплю как убитая. По мне так пусть хоть десять черных фигур курят в ящиках, лишь бы не очень шумели. Наверное, это Мари скулила о своей неудавшейся женской судьбе.

– А может, она от скуки решила попугать нас? Может, ее заводит то, что другим становится страшно.

– Дорогая, я думаю, у нее и без этого хватает проблем. Слышала, как она громко сопит? Наверняка, у нее какие-то проблемы со здоровьем.

– Разве она сопит? Я не замечала, – удивилась я.

– Ну а кто же тогда тут сопит ночью в коридорах?

– В коридорах?! Вот видишь! А ты мне не веришь!

– Ладно, – Пэт опять зевнула. – Если даже так, я надеюсь, что призраки все-таки мужского пола, а то у меня ни разу не было с призраком.

– Ты все шутишь! – улыбнулась я.

– И ты не грусти! Кстати, уже утро наступает. Из-за тебя я не выспалась – у меня будут синяки под глазами, и я не завоюю сердце прекрасного принца. Я возьму яблоко?