Растревоженный эфир - Ирвин Шоу Страница 10

— Что здорово?

— У тебя совсем нет живота. Как только я замечу признаки живота, сразу улечу в Рино. А мне бы этого не хотелось. И будь осторожен с шеей.

— С шеей у меня все в порядке. — Арчер обеими руками ощупал шею.

— Я только сказала: будь осторожен. Ненавижу толстые мужские шеи.

— Ну и ну. — Арчер застегнул пуговицы пижамной куртки. — Большие у тебя, однако, запросы.

— Я хочу, чтобы ты был красивым. По моему разумению, не такая уж это большая просьба. — Китти поставила пустой стакан на столик и вздохнула. — Есть печенье на ночь — это грех. Что хорошего произошло сегодня в мире?

Арчер замялся. Нет, решил он, незачем ей все это рассказывать.

— Все нормально. — Он присел на краешек кровати. — Передача тебе понравилась?

— Дорогой, — в голосе Китти послышались виноватые нотки, — я забыла послушать. Задремала и забыла. Ты меня простишь?

Арчер рассмеялся.

— Только не говори спонсору.

— Я стала такой рассеянной, — пожаловалась Китти. — Ничего не могу запомнить. Наверное, у тех, кто собрался стать матерью в столь преклонном возрасте, что-то происходит с головой. Я просто лежу и думаю, хочу ли я, чтобы у нашего ребенка были синие глазки, и облысеет ли он к двадцати пяти годам. — Китти протянула руку и коснулась Арчера. — Тебя это обижает, дорогой?

— Я ухожу в клуб, — с важным видом изрек Арчер. — Пожалуйста, проследите, чтобы туда пересылалась вся адресованная мне корреспонденция.

— Ты идеальный человек, Клемент, и ты это знаешь. Но нельзя же надеяться, что у мальчика до старости будет густая шевелюра, не так ли?

— Нельзя, — согласился с ней Арчер. — Но с чего ты взяла, что будет мальчик?

— По тому, как он толкается. Он весь день марширует взад-вперед, словно рота морских пехотинцев. Джейн вела себя гораздо деликатнее. Лишь изредка давала о себе знать. Да… Джейн приезжает на уик-энд. Мальчик поведет ее в театр, но завтра нам придется накормить их обедом, потому что мальчик, по словам Джейн, бедный. Если я очень устану, ты справишься сам?

— Если мальчик не будет смотреть на меня свысока. Как ее прошлый кавалер. С факультета органической химии.

— С этим у нее все кончено. Он что-то отчудил на танцах. Как хорошо, что Джейн не стесняется своей беременной матери.

— Перестань, Китти, это нелепо.

— Она такая взрослая и современная, наша Джейн. Все ее забавляет, даже родители. Если бы моя мать начала раздуваться, когда мне было восемнадцать, я бы целыми днями пряталась в церкви.

— Позволь тебе напомнить, что в восемнадцать ты сама уже забеременела.

— Это совсем другое дело, — безапелляционно заявила Китти. — Ты не собираешься почистить зубы перед тем, как лечь спать?

Арчер задумчиво провел пальцем по передним зубам.

— Нет, — решил он.

— Почему нет?

— Мой рот слишком хорошо пахнет. Я ел вкусную еду, пил хорошее виски. Проснувшись ночью, я хочу провести языком по зубам и вспомнить, как хорошо я поужинал. Никакая мята не заменит такое удовольствие.

— Ты грязнуля, — вынесла вердикт Китти. — Я вышла замуж за грязнулю. Здорово, правда? Это самое лучшее время дня — сидеть и болтать ни о чем.

— Да, дорогая, — согласился Арчер.

— Думаю, что теперь большую часть времени я буду проводить в постели. Я устаю, когда хожу по дому, и не хочу, чтобы случилось что-то плохое. И ничего мне не хочется. Только лежать, дремать и ждать твоего возвращения.

— Ты должна чем-нибудь заняться, — покачал головой Арчер. — Вязать или вышивать. Найти себе какое-нибудь хобби.

— У меня есть только одно хобби.

— Какое?

— Ты.

Оба рассмеялись. Арчер потянулся и выключил свет.

— Полежишь со мной? — В голосе Китти зазвучали сладострастные нотки.

— Я так спать не могу.

— Зато я могу. — Китти хихикнула, и Арчер улегся на кровать.

Она перекатилась на его руку, поцеловала в шею.

— Клемент, Клемент, — прошептала она, потом повернулась на спину. — Сегодня я так хорошо себя чувствую. Первый день, когда я действительно хорошо себя чувствую. Сегодня меня не тошнило от запаха губной помады, и я попыталась понюхатьсвои духи. Два аромата мне даже понравились. — Голос ее звучал все тише и тише, и через несколько мгновений она уснула.

Арчер прислушивался к ее дыханию, к шуршанию штор от легкого ветерка. Неудивительно, что женщины живут дольше мужчин. Они знают, как засыпать.

Арчер закрыл глаза и попытался убедить себя, что дремлет. «Я не должен думать об этом сейчас, — убеждал он себя. — Я пролежу без сна всю ночь, и завтра, когда придется принимать решение, я буду нервным и вымотанным. Не сейчас, — говорил он себе. — Не сейчас. Покорны, Уэллер, Атлас, Матеруэлл, Эррес. Арчер. Эррес. Не открывай глаза. У меня есть две недели. Сделай десять глубоких вдохов, вытяни руки на одеяле. Арчер. Эррес. Что я знаю о своем друге? Разве после стольких лет дружбы можно воспринимать его таким, какой он есть на самом деле? Кто знает своего самого близкого друга? Кто решится суммировать все факты, шутки, ночные разговоры, совместные поездки, вечеринки, кризисы и несчастья и сказать в конце: «Вот он какой. Такой он на самом деле»?»

Впервые Арчер увидел Вика Эрреса на семинаре 22-й группы исторического факультета, в которой он вел обязательный для студентов курс «Европа от Ренессанса до Венского конгресса». [13]Стояло индейское лето, за раскрытыми окнами зеленели трава и деревья. Семинар открывал вторую половину учебного дня, так что после ленча всех клонило в сон. Было это пятнадцать лет назад, за спиной Арчера с крюка свешивалась карта Европы XVI века, пахло свежескошенной травой, а все девушки ходили с голыми загорелыми руками. Семестр только начинался. Все еще бредили летом и думали о том, что сейчас самое время поплавать в бассейне, подремать на солнышке или погулять в лесу. Все крайне негативно относились к Европе от Ренессанса до Венского конгресса. Тридцатилетний Арчер перекладывал листочки на столе, ожидая звонка и начала учебного года. Он нервно оглядывал аудиторию, гадая, что о нем думают. Особенно девушки («Это же надо, он лысый! Настоящий книжный червь»). Надо помнить, говорил себе Арчер, дожидаясь звонка и заранее настраиваясь на конфронтацию, надо все время помнить о том, что нельзя тереть темечко. Ни к чему ему насмешники-имитаторы, напрочь лишенные совести.

А потом в аудиторию ленивой походкой вошел высокий юноша с галстуком-бабочкой, держа за руку симпатичную девушку. Как потом выяснилось, это был Эррес. Он и девушка сели в последнем ряду. «В ближайшие пять месяцев они намерены о многом поговорить помимо истории, иначе не устраивались бы так далеко от моего стола», — мрачно подумал Арчер и всмотрелся в Эрреса. Кандидат на вылет, решил он. Потом Арчер заметил свежую ссадину на переносице и фингал. Почему-то его это рассердило, словно он считал неприличным являться на свидание к Людовику XIV и Робеспьеру с синяком под глазом. К тому же костюм на юноше был получше, чем у Арчера. А ссадина и фингал, вместо того чтобы уродовать, добавляли его лицу мужественности. Богатый хулиган, сделал вывод Арчер, небось и машина у него своя, наверняка «родстер». [14]И среди студенток и официанток окрестных городков он пользуется бешеным успехом. Не говоря уже о волосах, густом ежике светлых волос. Девушка, сидевшая рядом с ним, смотрела на него так, словно могла растаять от одного доброго слова. Да, какие только стрессы не выпадают на долю преподавателя. И ведь никто никогда не узнает, что творится у него в душе.