Исповедь скряги - Катрин Кюссе Страница 10

Но меня ничто так не раздражает, как необходимость отдать тридцать евро, если я съела и выпила всего на пятнадцать. Это настолько выводит меня из себя, что дружескому веселому застолью я всегда предпочту ужин в одиночестве с книжкой в руках в каком-нибудь недорогом бистро. Путешествуя ли, в Париже ли — где бы то ни было я всегда стараюсь обособиться от остальных под предлогом, что предпочитаю одиночество. Не люблю платить за других без веской на то причины. Я вовсе не рубаха-парень.

Один мой друг, иранец, как-то сказал, что его возмущает эта западноевропейская система «каждый платит за себя». В его культуре платить за всех — это честь, за которую борются. И можно быть совершенно уверенным, что непременно последует ответное приглашение. Такая система, по крайней мере, не столь мелочная.

Согласна. Но как-то раз в одном городе, когда я пригласила его в бар, он со своим другом пил довольно-таки дорогое вино, тогда как я пила только кока-колу. И я не смогла перебороть себя и заплатить за них, как собиралась изначально. Я выложила на стол ровно один доллар. За мою колу.

На следующий день я купила им бутылку шампанского, стоившую куда больше, чем вся выпивка накануне. Ведь на столе не лежал счет, никто ничего от меня не ждал. Это был просто жест доброй воли с моей стороны.

Вскоре после знакомства с будущим мужем мне довелось пообщаться с его бывшей подружкой, которая проездом оказалась в городе, где он жил. Сидя во главе стола, она без конца болтала и хохотала. Когда принесли счет, она схватила его, несмотря на все возражения: «Да ладно, ребята!» Она теперь сама зарабатывает себе на жизнь, в кои-то веки заехала в родные пенаты, так что ей и платить.

Позже я вспоминала эту девушку: блистательная, душевная, в окружении зачарованно глазеющих на нее мужчин. Мой будущий муж, не сводивший с нее глаз, даже не заметил, как я покинула помещение, где мне явно больше нечего было делать.

На свадьбу бывшая подруга моего мужа привезла нам из Восточной Европы бокалы из богемского стекла: дюжину больших, дюжину средних, дюжину маленьких и стаканы для воды. Она, привыкшая все делать с размахом, пересекла всю Европу с этими многочисленными коробками. В нашем хозяйстве нет ничего красивее этих бокалов.

Бокалы настолько прекрасны, что еще несколько лет они пролежат в упаковке, дожидаясь, пока мы обоснуемся где-нибудь прочно и надолго. Лишь когда мы въехали в собственный дом, то наконец распечатали восемь коробок с бокалами. Они полностью заполнили шкаф. Казалось, что так никогда и не подвернется достойного повода, чтобы ими воспользоваться.

Поскольку, естественно, всегда боишься их разбить.

Мы достали их в сочельник. Свекровь разбила один стакан. Сокрушено вскрикнув, она заверила, что непременно купит нам такой же. Надо было видеть, каким взглядом я ее одарила.

Люди делятся на две категории: на тех, кто пользуется красивыми бокалами по любому поводу, пока не разобьет последний, и тех, кто держит их про запас для действительно важного случая.

Бывшая подружка моего мужа наверняка стала бы пользоваться ими постоянно. И у нее никогда не будет специальной «гостевой» посуды или чего другого. По ее мнению, вещи существуют для того, чтобы наслаждаться ими всем вместе. У нее дома всегда с уверенностью чувствуешь себя желанным гостем.

Как-то раз бывшая подружка мужа была проездом в Нью-Йорке. Мы пошли обедать в ресторан по ее выбору. С нами пошли также ее муж и сестра с любовником-банкиром. Мой безработный муж и я — скромная преподавательница — оказались наименее богатыми из всей этой компании. Когда принесли счет, мой муж его забрал. Мы с ним договорились: как бы она ни возражала, за всех заплатим мы. Это был мой реванш.

Попросить счет, положить кредитную карту на стол и порадовать сотрапезников бесплатным ужином — это дает ощущение власти. Власть доставляет удовольствие. Удовольствие такое же и даже сильнее, чем удовольствие быть приглашенным.

Это обнаруживается, только если платишь за кого-то просто так, без всякой причины.

Если же ты приглашаешь человека, чтобы отблагодарить, или потому, что ждешь от него какой-то услуги, или потому, что имеешь очевидное финансовое превосходство, то ты просто следуешь приличиям, вот и все.

Ну и что с того, что мне знакомо это чувство удовлетворения, с лихвой окупающее потраченные доллары? Меня все равно что-то удерживает. «Почему? Ну почему?» — взывала лягушка к скорпиону, которого на собственной спине перевозила на другой берег, когда он ее ужалил, обрекая таким образом их обоих на гибель. «Вот такое я дерьмо!» — ответил скорпион, прежде чем пойти ко дну.

Одним прекрасным осенним вечером я отправляюсь в ресторан с братом, который тоже живет в Нью-Йорке, его подружкой и их приятелем. Жизнь моего брата — это нескончаемая вереница вечеринок, походов в клубы, бары или рестораны. Со мной же такое случается крайне редко.

Сумму счета мы разделим поровну, и этот ужин обойдется мне куда дороже, чем если бы я заказала то же самое в одиночестве. Я напрягаюсь и вспоминаю мудрые слова мужа: иногда приходится платить просто так. Это не страшно. Нужно уметь это делать. Уметь. Мне бы очень хотелось суметь это сделать. Я не хочу, чтобы мой брат и его девушка окончательно убедились в своих не слишком лестных подозрениях на мой счет. Мне хочется быть раскованной, быть выше всех этих мелочных пустяков и провести приятный вечер, оставаясь веселой и признательной брату за то, что он предоставил мне возможность насладиться нью-йоркской жизнью, и не думать о счете, который скоро принесут. Когда придется выкладывать сорок долларов вместо пятнадцати, в которые обошелся бы мой собственный ужин, я сделаю это и глазом не моргнув. Это усилие стоит тех двадцати пяти долларов, которые я переплачу.

Эту борьбу я вела с собой еще до того, как мы сделали заказ.

По правде говоря, меня к тому же преследует мысль, что после конференции я могла бы пойти на обед вместе с ее организаторами, которые пригласили меня к ним присоединиться. Я бы получила прекрасный бесплатный ужин. Но я уже договорилась провести этот вечер с братом. И потом, не приятнее ли сидеть на улице на открытой террасе с моими сверстниками, чем с людьми, которые годятся мне в отцы? Не уверена. К тому же разговоры моего брата и его друзей меня не больно-то занимают.

Но нужно уметь мириться с неудобствами.

Все трое моих компаньонов умирают с голоду. Они заказывают закуски и внушительные порции бифштекса с картошкой по двадцать долларов каждая. Я довольствуюсь большой порцией салата.

Таким образом я надеялась: умерить их аппетиты (в чем не преуспела); заставить их увидеть разницу — мой салат стоит всего девять долларов.

Они выбирают бутылку вина, несомненно хорошего. Предвидя грядущую несправедливость, я решаю доставить себе единственное удовольствие — выпить бокал «Королевского Кира» [2].