Пересуд - Алексей Слаповский Страница 10

Не ехать нельзя: мать заболела, просит. Да и сарайских друзей давно не видел. Подруг тоже. И вообще. Может, даже и работу придется найти, потому что хоть и весело ездить с места на место, но месяц назад вдруг так прострелило где-то в области печени, что он два дня лежал, не мог разогнуться. Все-таки двадцать девять лет уже.

А выгнали бы из автобуса — электричками доехал бы, бегая от контролеров. Сеть электричек в России такая, что ими можно вообще добраться аж до Владивостока, Димон еще не пробовал, но знающие люди рассказывали.

Всегда есть выход. Вот и здесь, в автобусе, на задней двери приклеена надпись «Выхода нет», чтобы пассажиры шли только через переднюю дверь, не ломились, куда не просят, но все знают, что выход тут есть. Там же, где и вход, что интересно.

Одно жаль — закурить сейчас нельзя, придется ждать остановки. Почему не придумают, размышлял Димон, те, кто борется с курением (независимо оттого, кто что курит), простейшее устройство: там, где в панели над креслом лампочка и зарешеченный кружочек кондиционера, встроить еще такую выдвигающуюся трубку с чем-то вроде маски, но побольше, чтобы поместилась и рука с сигареткой. Ты в нее уткнулся, покурил, в салон дым не идет, весь высасывается наружу — и тебе хорошо, и пассажирам дышать не мешает. Нет, не умеют у нас заботиться о людях, подумал Димон.

Девушку с прекрасным животом звали Вика, а юношу с соломенными волосами — Тихон. Прозорливый Артем угадал наполовину: девушка была из Сарайска, а юноша — из Москвы. Вика была семиюродной сестрой Тихона, дальней родственницей, приезжала поступать куда-нибудь, но походила по приемным и отборочным комиссиям, потолкалась среди абитуриентов и сказала:

— Нечего мне тут делать. Куда я хочу, там бешеный конкурс или деньги, а куда я не хочу, мне туда и даром не надо.

— Да брось ты, — успокаивал Тихон, успевший влюбиться в красивенькую родственницу. — Останься здесь, я тебя подготовлю. Жить у нас будешь.

Мать Тихона, слышавшая этот разговор, сказала очень мягко и интеллигентно:

— Тиша, я, возможно, не против, и отец, возможно, тоже, но надо бы все-таки посоветоваться.

— Да нет, я сама уезжаю! — торопливо сказала Вика. — Мне завтра надо в Сарайске обязательно быть, у меня там… В общем, я поеду. До свидания.

И тут же вышла.

Тихон выскочил за ней.

— Как ты поедешь, ты же сказала, что ждешь от родителей перевод с деньгами?

— Это не значит, что у меня совсем денег нет. Забыла твоей маме спасибо сказать за гостеприимство, ты уж передай.

— Обиделась? Зря.

— Зря, не зря — не важно. Все, я поехала.

— Проводить-то можно?

В метро ехали молча. Тихон стоял рядом, касаясь то рукой, то краем одежды, и понимал, что не хочет ее отпускать. Конечно, она может еще приехать или он приедет к ней, но что-то подсказывало ему — на потом откладывать нельзя. Надо уже сейчас. Но — что сейчас? Замуж ее позвать?

Они приехали на вокзал, Вика просмотрела расписание поездов.

— Поезд только вечером.

— Тогда погуляем пока?

Тихон даже не обратил внимания, что Вика не взяла билет.

Они прошлись по улицам, Тихон пригласил ее выпить кофе, Вика отказалась:

— У меня денег в обрез.

— При чем тут у тебя? Я угощаю.

— У меня принцип — угощений не принимать.

Тихон удивился: ему случалось уже водить Вику в кафе и расплачиваться за двоих, она не протестовала. И вдруг — принцип.

Обиделась все-таки…

И опять ходили, ходили по улицам, оказались в каком-то скверике, посидели, Тихон неловко пытался затеять какой-нибудь веселый разговор.

Вдруг Вика встала:

— Все, пока. Не провожай, сама доберусь.

— Но поезд же вечером!

— На проходящий сяду какой-нибудь. Через Сарайск полно проходящих.

И тут Тихон взял ее за плечи и сказал все, что хотел. Что влюбился, что никто ему так не нравился, что он на все готов и на все заранее согласен, что уезжать не надо, что она может жить у него, как невеста, причем полная свобода гарантируется — если не хочет стать невестой в действительности, он переживет.

— Нет, — сказала Вика. — Спасибо, конечно, ты мне тоже нравишься, но мне надо ехать.

— Тогда я еду с тобой! — заявил Тихон.

Вика пожала плечами:

— Как хочешь.

На вокзале выяснилось — на поезд, даже не плацкарту, денег не хватает. Тихон сказал, что может позвонить друзьям, привезут. Вика отказалась: ни у кого она одалживаться не хочет. Вон там автобус на Сарайск стоит, должно хватить, на автобусе поедем.

На автобус хватило, и вот они сидят — Тихон слегка растерянный от своей смелости (никогда не совершал таких неожиданных поступков, не огорчал мать и отца), но счастливый, а Вика с легким недоумением (так и не поняла, нравится ли ей Тихон) и некоторым злорадством: видите, гордые москвичи, что получилось? — поманила пальчиком вашего сынка, и он тут же сорвался! Урок вам на будущее, лучше разбираться надо в людях. В своих детях, в том числе. И не надо было принимать Вику за Золушку только потому, что она не москвичка. У себя в Сарайске она, может, вообще золотая молодежь, ей один человек машину хотел подарить — не за то, за что можно подумать, а просто так, из уважения. Она отказалась — потому что тоже хочет себя уважать. Да и что машины — ей, не исключено, вообще загородные коттеджи будут дарить за один ее ласковый взгляд. Свое будущее Вика представляла блестящим, богатым, самостоятельным, хоть и не знала еще, каким конкретно образом это осуществится.

И было ей то весело от мысли, что увезла Тихона от родителей, то немножко неуютно: а что она с ним в Сарайске будет делать?

Девушка с книжкой, которую Артем назвал «романтичкой» и «Чебурашкой», ехала домой на каникулы. Занятия в юридической академии, где она успешно училась и успешно сдала сессию, кончились раньше, но еще месяц она работала курьером. Эта работа тем хороша, что, пока едешь в метро, можно читать, а Нина Ростовкина — так ее звали — очень любила читать. Особенность при этом: ей нравится практически все. И классика, и современные серьезные книги (за исключением очень уж переусложненных), и детективы, и любовные романчики, и даже книги о здоровье и домоводстве, если попадались ей в руки. Бывают люди, которым все равно, что читать, лишь бы буквы, но Нина вполне отличает, какая книга настоящая, а какая так себе, — просто она умеет в любой, даже самой плохой книге, находить что-то интересное. И очень уважает всех авторов: ей вот при всей ее сообразительности и неглупости, при том, что она довольно грамотно пишет, сроду никогда ничего не сочинить. Она умеет думать и писать только о том, что есть, что она хорошо знает. Поэтому никакой истории выдумать не сможет. А для книг о здоровье и домоводстве нужно знание. Правда, иногда Нине казалось, что у некоторых авторов — и сочиняющих, и пишущих о домоводстве — тоже нет ни особенной фантазии, ни знаний, но есть зато качество, отсутствующее у Нины — творческая наглость.