Две серьезные дамы - Джейн Боулз Страница 10

– Уродливей я никогда ничего не видела, – сказала она.

– Подожди секундочку, пожалуйста, и дай мне сосчитать наш багаж; хочу удостовериться, что все на месте.

– По мне, так пускай он хоть на дне моря окажется, весь.

– Где моя пишущая машинка? – спросил мистер Копперфилд.

– Поговори со мной сию же минуту, – произнесла его жена вне себя от гнева.

– Тебе не все равно, будет у тебя своя ванная или нет? – спросил мистер Копперфилд.

– Нет, нет. Мне это безразлично. Вопрос не в комфорте. Дело тут в гораздо большем.

Мистер Копперфилд хмыкнул.

– Ты такая сумасшедшая, – снисходительно сказал ей он. Он был в восторге от того, что оказался наконец в тропиках, и более чем доволен, что ему удалось разубедить жену останавливаться в до нелепого дорогом отеле, где их будут окружать одни туристы. Он сознавал, что эта гостиница зловеща, но именно это ему в ней и нравилось.

Вслед за коридорным они двинулись к одному из номеров, и едва до него дошли, как миссис Копперфилд принялась дергать дверь взад и вперед. Открывалась та в обе стороны, а запиралась лишь на маленький крючок.

– В этот номер может вломиться кто угодно, – сказала миссис Копперфилд.

– Пожалуй, может, но вряд ли станет, а? – Мистер Копперфилд подчеркнуто никогда не успокаивал свою жену. Ее страхам он отдавал должное. Однако здесь он упорствовать не стал, и они все же решили поселиться в другом номере, с дверью покрепче.

Миссис Копперфилд поражалась живости своего мужа. Тот умылся и вышел купить папайю.

Она лежала на кровати, думала.

«Итак, – сказала себе она, – когда люди верили в Бога, они возили Его с места на место. Таскали по джунглям и через Полярный круг. Бог присматривал за всеми, и все люди были братья. А теперь с места на место возить с собой нечего, а если по мне, так все люди пусть были б кенгуру; однако должен же найтись здесь хоть кто-то, кто мне будет о чем-то напоминать… Я обязана отыскать гнездышко в этом нелепом месте».

Единственной целью миссис Копперфилд в жизни было счастье, хотя те, кто наблюдал за ее поведением не один год, с удивлением обнаружили бы, что цель эта – единственная.

Она встала с кровати и вытащила из саквояжа подарок мисс Гёринг – маникюрный набор.

– Память, – прошептала она. – Память о тех вещах, какие я любила с детства. Мой муж – человек без памяти. – При мысли об этом человеке, кто нравился ей превыше всех прочих людей, человеке, для кого все, чего он еще не знал, было радостью, ей стало очень больно. Ее же все, что уже не было старым сном, возмущало. Она снова легла и крепко уснула.

А когда проснулась, мистер Копперфилд стоял у изножья кровати и ел папайю.

– Ты должна попробовать, – сказал он. – Дает много энергии, а кроме того, вкусно. Не хочешь кусочек? – Он робко взглянул на нее.

– Где ты был? – спросила у него она.

– О, гулял по улицам. Вообще-то много миль прошел. Тебе в самом деле следует выйти наружу. Там дурдом. На улицах полно солдат, матросов и шлюх. Все женщины в длинных платьях… невероятно дешевых. Они все с тобой разговаривают. Давай выйдем.

Они шли по улицам рука об руку. Лоб у миссис Копперфилд горел, а руки зябли. Она чувствовала, как что-то трепещет у нее под ложечкой. Когда она глядела вперед, сам конец улицы, казалось, изгибался, а потом выпрямлялся вновь. Об этом она сообщила мистеру Копперфилду, и тот объяснил, что происходит это в результате того, что они только что сошли на берег с судна. Над головами у них на деревянных верандах дети скакали так, что тряслись все дома. Кто-то толкнул миссис Копперфилд в плечо и чуть не сшиб ее наземь. В то же время она весьма ощутила крепкий и ароматный запах розовых духов. Личность, столкнувшаяся с нею, была негритянкой в вечернем платье из розового шелка.

– Несказанно сожалею. Не выразить словами, – сказала она им. Затем неопределенно огляделась и принялась что-то мурлыкать себе под нос.

– Я тебе говорил, что здесь дурдом, – сказал жене мистер Копперфилд.

– Послушайте, – произнесла негритянка, – зайдите в следующую улицу, там вам больше понравится. А мне надо своего хахаля вон в том баре встретить. – Она им показала. – Там буфет прекрасный. Туда все ходят, – сказала она. Придвинулась поближе и обратилась к одной лишь миссис Копперфилд: – Пойдем-ка со мной, дорогая, и такой счастливой будешь, как раньше с тобой и не бывало никогда. Буду тебе в самый раз. Пошли.

Руку миссис Копперфилд она взяла в свою и потащила ее прочь от мистера Копперфилда. Она была крупнее их обоих.

– Вряд ли она прямо сейчас стремится в бар, – произнес мистер Копперфилд. – Нам бы хотелось сначала немного присмотреться к городу.

Негритянка погладила лицо миссис Копперфилд ладонью.

– Ты этого желаешь, дорогая, – или пойдем со мной? – В нескольких шагах от них остановился полицейский. Негритянка отпустила руку миссис Копперфилд и, хохоча, поскакала прочь по улице.

– Ты видел ли что-нибудь страннее? – переводя дух, произнесла миссис Копперфилд.

– Вы лучше за своим носом следите, – проговорил полицейский. – Чего б вам не пойти да не поглядеть на магазины? Тут все гуляют по улицам, где магазины. Купите что-нибудь дяде или кузине.

– Нет, не этого я хочу, – ответила миссис Копперфилд.

– Ну тогда сходите в кино, – проговорил полицейский, убредая прочь.

С мистером Копперфилдом от смеха чуть не случилась истерика. Он прикрывал рот носовым платком.

– Вот что я как раз люблю, – удалось вымолвить ему. Они прошли дальше и свернули на другую улицу. Садилось солнце, и воздух был недвижен и горяч. На той улице балконов не было, стояли только одноэтажные домики. Перед каждой дверью сидело хотя бы по одной женщине. Миссис Копперфилд подошла к окну одного домишки и заглянула внутрь. Комнату почти что целиком заполняла громадная двуспальная кровать с крайне комковатым матрасом, застеленным кружевным покрывалом. На кровать бросала ослепительный свет электрическая лампочка под лавандовым шифоновым абажуром, а на подушке лежал развернутый веер с оттиснутыми словами «Город Панама».

Женщина, сидевшая именно перед этим домиком, была довольно стара. Восседала она на табурете, локти покоились на коленях, и миссис Копперфилд, которая теперь повернулась глянуть на нее, показалось, что она, вероятно, относится к вест-индскому типу. Была женщина плоскогрудой и грубо сбитой, с очень мускулистыми руками и плечами. Ее длинное, с виду недовольное лицо и отчасти шея были тщательно запудрены светлым, а вот грудь и руки оставались смуглыми. Миссис Копперфилд развеселило то, что ее платье было из лавандовой театральной марли. В волосах пробивалась привлекательная седина.

Негритянка обернулась и, увидев, что ее разглядывают и мистер, и миссис Копперфилд, встала и огладила на себе складки платья. Была она почти что великаншей.