Серебряный крест - Елена Садыкова

15 октября 2008 г. Германия, Мюнхен.

Несмотря на раннее утро, возле небольшой, невзрачной на первый взгляд гостиницы «Schwartz» на окраине Мюнхена было припарковано слишком много дорогих машин. Не сказать, чтобы это были породистые автомобили, но пара-другая интересных экземпляров среди них имелась. То же самое можно было сказать и про людей, собравшихся в небольшом конференц-зале, служащем одновременно и комнатой для переговоров.

Официанты, обслуживавшие необычное мероприятие, недоумевающе переглядывались, исподволь разглядывая гостей. Комната была буквально напичкана новейшим оборудованием, и оставалось удивляться, как здесь смогли поместиться еще и гости. Хотя встреча не была заявлена как официальное собрание, в зале царила напряженная атмосфера строгого dress-code. Перед каждым из гостей стояла табличка с именем, но и без этой формальности почти все в этом зале были в той или иной степени осведомлены о деятельности друг друга. Профессиональные журналисты, штат осведомителей которых доходил порой до нескольких сотен человек, знали, сколько стоит информация, которую они могут опубликовать, а могут просто положить в свой стол. И не понятно, за что им заплатят больше. Каждый новый гость, входя в комнату, призывал на помощь свою выдержку, чтобы не выдать изумление столь тесным скоплением звезд пера и политического шантажа.

Небольшие мониторы для оперативной информации светились мерным синеватым отливом, предлагая пользоваться временным отсутствием докладчика и отведать напитки из бара за счет заведения. Начало мероприятия было объявлено на десять утра, но организаторы задерживались. Тягостное ожидание наконец было прервано невысоким плотным мужчиной в роговых очках с золотыми дужками, который буквально влетел в дверь в сопровождении своего помощника – высокого рыжего немца. Помощник положил на стол перед шефом тонкую лазерную указку, приказал закрыть жалюзи на окнах и включил огромный экран, занимающий почти полностью одну из стен зала. Не дожидаясь команды, прислуга бесшумно покинула зал.

Плотный занял место во главе огромного стола, за которым расположились все присутствующие.

– Прежде всего, я хочу извиниться за задержку и поблагодарить вас, господа, за столь оперативное прибытие. Вы наверняка удивлены приглашению с нашей стороны, но на прошлой неделе произошли события, оказавшие существенное влияние на положение дел многих медиа-холдингов Европы.

Присутствующие насторожились, почуяв недоброе, а немец продолжал.

– Нам приходится принимать экстренные меры. И мы надеемся на вашу помощь.

Это было в манере выступающего, призвать на помощь и не сказать ничего конкретного. Правда, большинство сидящих за этим столом знали, что если Ганс Хаггерт не вдается в детали, то все гораздо хуже, чем можно себе представить. Ганс был известен своими связями в высшем обществе почти всех европейских стран, и нередко кто-нибудь из его приятелей обращался к нему за помощью, если дело невозможно было решить своими силами.

Хозяин пробежал взглядом по лицам собравшихся:

– Я вижу в нашем составе некоторые изменения. Надеюсь, все вы получили предварительные материалы.

Хаггерт обратился к помощнику, расположившемуся по правую руку от него, чуть поодаль от стола.

– Дайте картинку.

Помощник чем-то щелкнул, и на экране во всю стену появилось изображение пожилого человека, лет шестидесяти, с холодными серыми глазами. Ганс взял со стола указку, и красное лазерное пятно обвело фигуру на стене.

– Для тех, кто не знает. Это Клаус Фор.

По залу пронеслось тихое шушуканье. Многие были наслышаны, но никто раньше не видел фотографии Клауса, главы одного из могущественнейших финансовых кланов Германии.

Кадр бесшумно сменился.

– А это его внук, Гюнтер.

Мертвую тишину сломал глухой стук. У единственной из присутствующих здесь дам упала на зеркальную поверхность стола и покатилась тяжелая перьевая ручка. Ганс сдвинул брови, но дама, казалось, не заметила его неодобрения, налила себе воды и почти залпом осушила бокал. Сидящий рядом с ней мужчина вопросительно посмотрел на соседку, но она лишь отмахнулась, извинившись за свою неловкость.

С экрана улыбался юноша в черном свитере, с такими же, как у деда, глазами, но с выражением юношеской беспечности на молодом красивом лице. Ганс выключил проектор и сказал:

– Вчера вечером мне позвонили из офиса господина Фора и сообщили, что Гюнтер пропал. Вы, конечно, понимаете, господа, что наследники состояний с двенадцатью нулями не пропадают просто так.

Легкий ропот пробежал по залу:

– И никаких требований о выкупе?!

– А мальчика по злачным местам искали?!

– А что говорит служба безопасности?!

Ганс поднял руку, и все сразу притихли.

– Служба безопасности уже ничего не говорит. Разумеется, все известные меры были приняты. Но самое поразительное то, что в это же самое время пропало еще несколько человек, правда, весьма обыкновенных. Несколько иностранных граждан, работающих по контрактам в Европе, и с десяток азиатов. Причем все они – мужчины, примерно одного возраста.

Журналисты снова активировались:

– Ну иностранцы – понятно. Не первый случай.

Ганс снова поднял руку.

– Моя служба уже несколько часов работает над этим делом. И первые результаты меня слегка поразили – след ведет и во Францию, и в Чехию.

Он снова обвел взглядом сидящих и добавил:

– Мы знаем вас как талантливых и успешных журналистов, и надеюсь, сумма вознаграждения приятно удивит вас.

На экране появилась цифра, которая вызвала бурную реакцию.

Ганс усмехнулся.

– Да, за такое вознаграждение я бы и сам не прочь заняться этим делом. Но, к сожалению, моя фигура слишком известна в определенных кругах.

Короткие смешки быстро стихли, и Ганс продолжил:

– Сейчас вы сможете просмотреть информацию, которую не следует выносить за пределы этой комнаты.

Прошло не менее получаса, пока последний из присутствующих поднял глаза на хозяина. Это означало, что теперь все в курсе дела.

– Я не буду осуждать тех из вас, которые сейчас покинут эту комнату. Это будет означать, что они отказываются вести свое расследование ввиду немаловажных обстоятельств.

Не успел Ганс договорить, как больше половины присутствующих спешно поднялись и покинули переговорную, едва кивнув на прощание тем, кто оставался. Ганс вздохнул и развел руками.