Жить - Юй Хуа

Настоящий писатель всегда пишет для собственного сердца, только сердце может доподлинно сказать ему, насколько возвышенна и примечательна его личность. Сердце позволяет писателю понять себя, а, поняв себя, он понимает мир. Я уверился в этой истине много лет назад, но тот, кто захочет следовать ей, должен знать, что обрекает себя на изнурительный труд и долгое мучение: ведь сердце не всегда раскрыто, намного чаще оно запечатано, и лишь работа, неустанная работа может распахнуть сердце, привести к озарению, подобному лучам восхода во мраке, и только тогда внезапно приходит вдохновение.

Долгое время мои произведения вырастали из напряженных отношений с действительностью. Я погружался в глубины воображения, но в то же время мною неусыпно руководила реальность. Я отчетливо чувствовал, как раздваиваюсь, и не мог обрести цельность. Я желал стать или сказочником, или чистым бытописателем. Если бы мне удалось стать тем или другим, думаю, это сильно облегчило бы мучения моего сердца, но и сил у меня оказалось бы куда меньше.

На деле я лишь сумел стать таким писателем, каков я есть сегодня. Я пишу только для сердца, мое творчество не от рассудка, и именно поэтому я долго был писателем злым и холодным.

С этой трудностью столкнулся не я один: почти все крупные писатели состоят с реальностью в сложных отношениях, и действительность начинает сверкать и искриться под их кистью, лишь когда они посмотрят на нее издалека. Нужно понять, что хотя эта реальность излучает притягательную силу, но она уже успела покрыться краской вымысла и наполниться авторской фантазией. Подлинную реальность, то есть реальность, окружающую писателя, трудно понять, с ней сложно ужиться.

Жизнь писателя, который стремится отобразить действительность, окружающую его с утра до вечера, часто становится невыносимой; реальность, крутящаяся возле нас, словно рой пчел, едва ли не всегда жужжит нам об уродстве и коварстве. То-то и удивительно, что уродство почему-то всегда рядом, а красота где-то на горизонте. Иными словами, человеческие любовь и сочувствие зачастую не более чем движения души, а до обратных им проявлений рукой подать. Поэт сказал: человечеству не вынести слишком много правды. Есть и такие писатели, что всю жизнь разрушают свои напряженные связи с действительностью; лучше всего это удалось Фолкнеру, он нашел гармоничный путь: описывая промежуточные вещи, сочетая красоту и уродство, погрузил действительность американского Юга в контекст истории и культуры и пришел к подлинной литературной реальности, соединяющей прошлое с будущим.

Некоторые писатели-неудачники тоже рисуют действительность, но под их кистью раскрывается лишь какая-то одна ее сторона; это застывшая, мертвая действительность. Им не видно, откуда человек взялся и куда он идет. Когда они говорят о своих персонажах, не забывая ни единой мелочи, мы чувствуем, как они погрязают в этих мелочах. Такие писатели не пишут, а записывают.

Я сказал, что мои отношения с действительностью напряженны; если же серьезнее, я всегда смотрел на нее как на врага. Но со временем гнев мой иссяк, и я начал понимать, что настоящий писатель ищет истины — истины, исключающей нравственную оценку. Миссия писателя не в том, чтобы негодовать, обвинять и разоблачать, а в том, чтобы показывать людям возвышенное. Возвышенное здесь означает не чистую красоту, а остраненность, достигаемую пониманием всех вещей, одинаково человечное отношение к доброму и дурному, сочувственный взгляд на мир.

Именно в таком настроении я услышал американскую народную песню «Старый раб». Раб, о котором поется в песне, прожил горестную жизнь, пережил всех своих родных, но сохранил доброе отношение к миру и ни словом никого не упрекнул. Песня глубоко меня тронула, и я решил написать об этом роман — этот самый роман, — написать о стойкости человека перед невзгодами, о светлом взгляде на мир. И я понял: человек живет, чтобы жить, и ни для чего более. Я знаю, что написал возвышенный роман.