Необыкновенные приключения «русских» в Израиле - Инна Карташевская

Для Риты и ее брата Юры все началось с того, что они получили письмо от «Шейнер Рейзл». Так в их семье бабушка называла тетю Розу, бывшую жену брата их отца. Самого дядю Гришу ни Рита, ни Юра не помнили, но из рассказов бабушки и мамы им было известно, что у их папы был младший брат, который ни с того ни с сего в восемнадцать лет женился на тридцатипятилетней женщине, вдове какого-то большого, (так говорила бабушка), партийного работника. От него никто ничего подобного не ожидал. В отличие от их папы, который был нормальным хулиганистым мальчишкой, этот Гриша всегда был тихим и застенчивым. Целыми днями он только учился и читал книги. После школы он, конечно же, поступил в технологический институт и вдруг в конце первого курса женился. Когда он объявил бабушке о том, что женится и сказал на ком, та упала в обморок. Еще бы, Рита и Юра ее понимали. У них дома сохранилась фотография его невесты, датированная примерно годом их свадьбы. На этой фотографии Шейнер Рейзл очень напоминала Надежду Константиновну Крупскую на закате ее жизни. У нее было такое же круглое крестьянское лицо, такие же серые стянутые сзади узлом волосы и выпуклые глаза за стеклами больших мужских очков с толстыми линзами.

Придя в себя после обморока, бабушка начала плакать и умолять своего дорогого Гришу не делать такую глупость. Ну, да, он был небольшой красавец, судя по фотографиям, невысокий, худой с большим носом и выступающими вперед зубами, но ведь он же был мужчина. А мужчина, если он чуть лучше обезьяны, уже красавец. Это всем известно. А кроме того, он ведь учился в институте на инженера. Конечно, инженеры много не получают, но ведь все-таки не слесарь же какой-нибудь, а интеллигентный человек, из хорошей семьи.

В общем, чего только бабушка не говорила, какие доводы только не приводила, ничего не помогло. Обычно тихий и неконфликтный дядя Гриша собрал свои вещи и ушел к невесте, которая, кстати, занимала какую-то должность по партийной линии. Они поженились, хотя в ЗАГСе их тоже сразу не хотели расписывать из-за разницы в годах. Но дядя Гриша произнес там речь о любви и взаимопонимании, о внутренней красоте, о душевной тонкости и родстве душ и, тронутые до слез, женщины в Бюро регистрации браков, в конце концов, их расписали.

Бабушка так никогда и не смогла примириться с этой невесткой, хотя как человек справедливый, всегда добавляла, что смотрела та за Гришей хорошо. Он у нее даже поправился, похорошел, стал интересным мужчиной (опять-таки бабушкины слова). Детей у них не было, скорее всего, у Шейнер Рейзл вообще не могло быть детей, и она относилась к своему молодому мужу как к сыну. Он всегда был у нее накормлен, чисто одет и каждый год она обязательно возила его в Крым, где как партийный работник, имела право отдыхать в хорошем санатории. Правда счастье их продлилось недолго. Через пять лет дядя Гриша вдруг скоропостижно скончался, как теперь подозревали Юра и Рита, от внезапной остановки сердца. Это потом уже по телевизору стали рассказывать о том, что такое часто случается и чаще всего с мужчинами, и что быстро сделанным искусственным дыханием можно спасти жизнь человеку, и что в Америке этот курс спасения проходят и пожарные и полиция, и вообще каждая домохозяйка, а тогда об этом никто знал, и, если человек мгновенно умирал, просто говорили, что он умер от разрыва сердца.

Так вот и дядя Гриша в один прекрасный день умер, у всех на глазах. Произошло это, кстати, у бабушки в доме, куда он пришел, чтобы поздравить ее с праздником. Он сидел на диване и разговаривал, и вдруг стал падать набок. Мама рассказывала, что у него сразу посинело лицо, и что самое ужасное, щеки мгновенно полностью ввалились внутрь. Вероятно, потому что из легких вышел весь воздух. Бабушка и мама начали кричать, папа вызвал скорую помощь, но когда врач приехал, было уже поздно. Дядя Гриша умер. Бабушка потом говорила, что он потому, наверное, так рано и женился, что предчувствовал свою скорую смерть.

После смерти мужа, Шейнер Рейзл вообще перестала поддерживать отношения с их семьей. Когда встречала на улице бабушку или папу, просто здоровалась и проходила мимо. Разговаривала только с мамой, потому что мама была единственной, кто «относился к ней по-человечески», говорила она. А мама говорила, что ей было просто жаль эту женщину. Все над ней посмеивались, потому что она была такая некрасивая, и «усыновила себе мужа». Но мама говорила, что Гриша, даже если и женился на ней из жалости, все равно был с ней счастлив, и жили они хорошо, никогда не ссорились, а раз так, то какая разница, что она была старше его и была некрасивой. Грише было с ней хорошо, и это было самое главное.

Шейнер Рейзл поддерживала с мамой отношения и даже навещала ее, когда папы не было дома, еще и потому, что к тому времени у мамы уже был Юра, а потом появилась и Рита. Бедная Роза очень любила детей. Когда Рита выросла, она стала понимать, какая это была трагедия для несчастной женщины. Она, наверное, и за дядю Гришу согласилась выйти замуж, потому что он был как бы ее ребенком. После его смерти она рассказывала маме, что собиралась со временем найти ему молодую жену, симпатичную, здоровую, способную родить ему детей, но, видно и в этом ей была не судьба. Никаких родственников у нее не было, и Рита и Юра оказались единственными детьми, на которых она могла излить свою нерастраченную нежность. Они, конечно, не были ей родными, но все-таки и не совсем чужими. Рита была тогда еще совсем маленькой, но Юра смутно помнил, как к ним приходила какая-то тетя и приносила им редкие тогда апельсины, конфеты «Вишня в шоколаде», которых в магазине вообще не было и другую вкусную еду, которую благодаря своей должности доставала в партийном буфете.

Потом вдруг случилось неожиданное. Шейнер Рейзл опять вышла замуж. В их городе появился человек, который организовал производство пластмассовых стаканчиков. Стаканчики были очаровательными и даже вблизи очень похожи на дорогой хрусталь. Только взяв в руки, можно было по весу догадаться, что они все-таки не хрустальные. Ими время от времени торговали какие-то молодые люди прямо на улице с переносных лотков. Люди расхватывали их мгновенно и уж, конечно, не задавались вопросами, кто их выпускает и на законном ли основании. А как оказалось потом, их выпускала подпольная мастерская, под руководством этого самого приезжего человека, который очевидно приехал в их город, убегая от всевидящего ока ОБХСС. Наверное, он хотел просто отсидеться здесь в глуши в безопасности, но его деятельная душа и коммерческий талант не выдерживали даже недолгого бездействия, и он снова пустился во все тяжкие. Какое-то время, стаканчики проходили незамеченными, но потом чье-то бдительное око остановилось на них, и все закончилось. В местной газете появилась торжествующая статья о том, как был разоблачен подпольный коммерсант и как все его оборудование и товар были конфискованы и уничтожены. Возможно, правоохранительные органы и торжествовали, но простые люди только пожимали плечами и недоумевали. Кому они мешали эти стаканчики. Наоборот все с удовольствием покупали их в неизбалованном дефицитом городе. Они были такой красивой и полезной в хозяйстве вещью, а что теперь? Ну, уничтожили их производство, и кому от этого стало лучше? Назначили бы ему лучше какие-нибудь налоги, что ли и пусть бы дальше работал, зачем же уничтожать. Но на дворе тогда стояли семидесятые годы. До перестройки и первых кооперативов было еще далеко, и талантливому дельцу пришлось срочно уносить ноги. Но в этот раз он, по-видимому, решил кардинально изменить свою судьбу и перебраться туда, где нашлось бы законное применение его талантам. Единственной страной, куда была возможность уехать на постоянное место жительства, не угоняя самолет и не пересекая вплавь Черное море, был Израиль. Почему-то туда стали потихоньку отпускать евреев, но далеко не всех, а только тех, у кого там были прямые родственники, то есть, родители или родные братья и сестры. И вот тут вдруг оказалось, что у Шейнер Рейзл есть в Израиле родная сестра, одинокая старая дева, которая уже давно окольными путями пересылала ей письма и вызовы и звала к себе. Разумеется, та скрывала сестру, как могла, но каким-то образом незадачливый коммерсант все же узнал о ней, и предложил Розе выйти за него замуж и вывезти его в Израиль. Непонятно, почему она согласилась. Всю жизнь ведь была такой преданной коммунисткой, а тут вдруг положила на стол партбилет и подала заявление на выезд вместе с мужем. Ему, видно, оформление документов стоило больших денег, потому что все было сделано очень быстро. Пока неповоротливая правоохранительная система сообразила выписать ордер на его арест, они с Розой уже больше недели были в Израиле. Так как других родственников не имелось, к бабушке заявился какой-то милиционер с повесткой от прокуратуры. Прочитав бумагу, бабушка пожала плечами и саркастически спросила у растерявшегося посыльного, не собирается ли он посадить ее вместо сбежавшего афериста, который даже не является ее родственником. Тот еще поспрашивал, куда и когда уехал получатель повестки, как будто это могло ему помочь, и ушел. На том дело и кончилось.