Мулан - Элизабет Рудник Страница 9

Однако чайник всё ещё падал. Обернувшись, Мулан увидела, что он вот-вот коснётся пола. Не тратя время на размышления, Мулан взмахнула ногой. Услышав звук рвущейся ткани, она поёжилась, зато носок её туфли подцепил ручку чайника. Чайник слегка покачивался, чашки, висевшие на шпильках, тоже.

На одно бесконечное мгновение воцарилась тишина. Мулан чувствовала на себе глаза четырёх женщин – в них отражалось то же изумление, которое испытывала и она сама. Она сумела. Она предотвратила непоправимое. Паук исчез, а чайный сервиз был спасён.

Но, оставшись без шпилек, её густые длинные волосы выскользнули из пучка. Словно вода, падающая со скалы, длинные пряди стекли вниз и скрыли лицо Мулан.

Ничего не видя за волосами, Мулан тут же покачнулась. Стоявшая на полу нога задрожала, а нога в воздухе качнулась. Руки повело из стороны в сторону, и Мулан с воплем упала.

Чайный сервиз, предмет за предметом, брякнулся об пол и разлетелся на тысячу кусочков.

Лежа на полу, Мулан слышала гневный возглас Фун Линь и чувствовала разочарование, исходящее от матушки. Сиу, тихонько всхлипывая, нагнулась, чтобы подобрать несколько крупных фарфоровых осколков. Но и от её осторожного касания фарфор продолжил крошиться, и Фун Линь снова вскрикнула. В следующее мгновение Мулан услышала, как хлопнула дверь за матерью её жениха… её бывшего жениха.

Мулан встала на ноги, но голову так и не подняла. Следом за Фун Линь она пошла прочь, а матушка и Сиу поспешили за ней. Ни одна не произнесла ни слова. Молча они вышли из дома и сошли с крыльца во двор, где их ждал Джоу.

Однако сваха не молчала.

Выскочив вслед за ними, она воздела руку и обвинительно нацелила на Мулан палец.

– Позор семье Хуа! – закричала она, и голос её заплясал, отражаясь от стен ближайших домов, привлекая внимание всей деревни. – Они не сумели воспитать хорошую дочь!

Каждое слово было для Мулан как пощёчина. Сваха была права. Она подвела родных. Она никогда не принесёт чести семье. Как иначе, ведь сваха теперь не пустит её и на порог своего дома!

Не смея поднять глаза на отца, боясь увидеть неминуемое разочарование на его лице, Мулан побрела прочь со двора в направлении родного дома. Это будет длиннейший путь за всю её жизнь, ведь её спутниками будут печальные мысли и сердитые взгляды матушки. Больше всего на свете Мулан хотелось, чтобы что-нибудь отвлекло от неё всеобщее внимание.

И желание её исполнилось: по деревне прокатилась барабанная дробь.

Мулан, её родные и все селяне встали как вкопанные. Все глаза повернулись к дороге, которая вела в их небольшую деревеньку. День за днём тракт оставался пустым, запорошенным слоем никем не потревоженной пыли. Но теперь селяне видели облако песка, поднятое кавалькадой всадников.

Детвора бросилась было вперёд, поглядеть, что происходит, но тут же вся стайка развернулась обратно.

– Солдаты, – заголосили они на бегу.

Кругом Мулан все зашептались, а в груди её громко заколотилось сердце. С того дня, как солдат видели в их деревне, прошли долгие годы. Тогда отца забрали сражаться за императора. Зачем они здесь?

Барабаны отгремели, пыль осела. И перед ними возникли конные фигуры магистрата и шести солдат. Мужчины глядели на селян сверху вниз. По знаку магистрата несколько солдат соскочили на землю и стали прикреплять к домам листы бумаги.

– Граждане свободного Китая! – возгласил магистрат, несмотря на то что к нему и так было приковано всеобщее внимание. – Северные варвары вторглись в наши земли. Война! По указу его императорского величества Сына Неба каждая семья должна послать на войну одного мужчину! Один муж от каждого дома! – он вынул свиток и развернул его. Мулан было видно, что по свитку вьётся длинный список имен. – Семья Ван! Семья Чин!

Магистрат продолжал зачитывать фамилии семей, живших в тулоу, а Мулан вдруг заметила, что отец исчез в толпе. Она приподнялась на цыпочки, пытаясь понять, куда он ушёл, но деревню затопила всеобщая сумятица. Мужчины проталкивались вперёд, чтобы получить бумаги для зачисления в армию. Позади них старухи и молодые девушки рыдали, одни – радуясь тому, что мужчина из их рода станет героем, другие – зная, как война ломает тело и дух.

– Семья Ду! Семья Хуа!

Когда Мулан услышала родовое имя Хуа, горло её сдавило. Ища глазами отца, она наконец увидела, как он пробирается вперёд. Он шёл с высоко поднятой головой и без своей палки. Мулан знала, что он сделает.

Подойдя к магистрату и двум солдатам, оставшимся верхом, Хуа отвесил им поклон.

– Я Хуа Джоу, – представился он, выпрямившись. – Я служил в императорской армии во время последнего вторжения северян.

Магистрат посмотрел на Хуа.

– Разве нет у тебя сына, достаточно взрослого, чтобы сражаться? – спросил он.

– Судьба благословила меня двумя дочерями, – отвечал отец Мулан. – Сражаться буду я.

Магистрат оглядел стоящего перед ним мужчину. Мулан заметила, как взгляд его остановился на седых волосах отца и морщинах, разбегающихся от глаз. Она понимала, что он видит гордого мужчину, но почти старика. Наконец магистрат кивнул ближайшему солдату. Юноша достал из сумки предписание и протянул его Джоу.

Само время словно замедлилось, Мулан неотрывно смотрела, как отец протягивает руку. Его пальцы коснулись бумаги и уже начали сжиматься вокруг свитка, когда ноги его подкосились. Со сдавленным криком он упал на землю. Лёжа у ног лошади магистрата, Джоу в ужасе прикрыл глаза. Его халат распахнулся, и под ним обнаружилась перевязь на ноге, ослабшая при падении.

Мулан смотрела на отца, и сердце её исходило болью. Он был совершенно уничтожен. Даже солдаты отшатнулись от него и конфузливо отвели глаза. Приметив отцовскую отброшенную клюку, Мулан шагнула поднять её. Но матушка остановила дочь.

– Не надо, – шепнула она. – Это будет для него ещё большим унижением.

Магистрат вернулся к зачитыванию родовых имен тулоу, а молодой солдат спешился и протянул Джоу руку, которую тот отверг. Сжимая в руке свиток, он с трудом поднялся на ноги. А затем захромал прочь, высоко подняв голову.

Мулан проводила его взглядом. Отец был хорошим, но очень гордым человеком. И гордость эта станет его погибелью, если он пойдёт на войну.