Настоящая принцесса и Наследство Колдуна - Александра Егорушкина Страница 71

Значит, фриккен просчитала все Лизины планы и подкарауливала ее тут нарочно. Лиза неохотно положила добычу на стол — поближе к себе и подальше от Амалии — и машинально буркнула «извините», хотя виноватой себя не чувствовала совсем.

— Вы вынуждаете меня повторять прописные истины. Нельзя брать чужое без спросу, — продолжала Амалия, окидывая Лизу пристальным взглядом. — Объяснили бы толком, для чего вам клубок, — и я бы вам его непременно дала. Но я уверена, вы затевали что-то скверное и сомневались, что поступаете хорошо и правильно, поэтому и утащили клубок тайком, а теперь хотели подложить обратно. Я жду объяснений — так кого вы искали?

«Вам, взрослым, попробуй что-нибудь объясни, — сердито подумала Лиза, — вы сразу заводите про самодеятельность и опасность и все-все-все запрещаете! И вообще, Маргарита, например, тоже отличилась — сфотографировала без спросу формулу. Интересно, ей влетело или нет, или тайное пока не стало явным?»

И тут ее осенило.

Амалия даже не догадывается, что Лиза сегодня провернула. Может, одолеть заклятие ширм удалось только Лизе и остальные Паулину не вспомнили? Ну да, Инго что-то такое говорил: ширмы подчиняются лишь тому, кто встанет лицом к лицу со спрятавшимся.

— Я советую вам во всем признаться. — Амалия предложила это мягко, но то была обманчивая мягкость — стали, обернутой в бархат. — Не приучайтесь лгать, даже если вам не хочется, чтобы о вашем проступке узнали остальные.

— Откуда вы знаете, может, мне именно этого хочется! — проворчала себе под нос Лиза. — И вообще, перестаньте меня допрашивать.

— Не вредничать и не упираться! — Амалия беззвучно стукнула изящной ладонью по краю стола. Пламя свечи шатнулось в сторону.

Хоть бы фриккен отпустила ее восвояси! Пусть считает Лизин подвиг проступком, сколько угодно! Амалия предательница и не вправе судить! Главное — наконец рассказать новости Филину с Инго! Ладно, не выманила она, Лиза, Черный замок, да и узнала про него всего ничего — про мозг и сердце. Зато сколько всего другого выяснилось!

Лиза попятилась к двери. Жалко отдавать клубок, ну да ладно, свое дело он сделал.

— Я вам еще не все высказала, — негромко остановила ее Амалия и добавила уже помягче: — Послушайте меня, Лиза. Вы думаете, что я вас распекаю и отчитываю за кражу, но дело не только в этом. Я хочу вас предостеречь.

Нужны мне ваши шпионские предостережения, подумала Лиза и насупилась, но сочла за лучшее промолчать.

— Я знаю, как вы рассуждали, — заправляя за ухо белокурую прядку, пояснила Амалия. — Вы решили так: раз все совсем скверно, то для общего блага сойдут любые действия, можно пойти на что угодно.

— Да, можно! — упрямо сказала Лиза и сморщилась, услышав собственный голос: точь-в-точь напроказившая первоклашка, отважно пытающаяся дерзить завучу. — Вы не понимаете! Бабушке же плохо! — голос у нее дрогнул от близких слез.

— Нет, нельзя! Ничего хорошего из этого не выходит.

Лизе хотелось вскочить и закричать сразу все обидные слова, которые роились у нее в голове. Как Амалия смеет разводить нравоучения? Из-за нее погибли радингленцы, пропали мама с папой и волшебники!

Она не бросила Амалии обвинение в лицо только потому, что боялась спугнуть. Кто знает, что у фриккен на уме.

— Лиза, я ведь забочусь о вашем благе, — терпеливо и устало говорила Амалия. — Вы талантливая волшебница, но вам надо твердо запомнить: нельзя действовать нечестными путями и тем более нельзя быть такой самонадеянной. Одна ошибка может обойтись очень дорого — не только нам, но и всем, кого мы любим. — Амалия сплела перед собой пальцы, и Лиза заметила, что они подрагивают. — Я знаю об этом не понаслышке, а на собственном горьком опыте.

У Лизы в горле образовался ледяной кубик.

«Неужели сейчас признается в шпионстве? Неужели Амалия сама хочет, чтобы ее уличили?» — она вспомнила, как Амалия во время давешнего совещания упорно сводила разговор на то, как важно покарать предателей.

— Вы… не представляете, чем чреваты такие ошибки и самоуверенность. Не дай вам Бог такой участи, — севшим голосом сказала фриккен. — Я допустила непоправимую ошибку, а вы, надеюсь, нет, вот я и хочу помочь вам, пока еще не поздно.

Она по-прежнему смотрела не на злополучный клубок, а на саму Лизу. И Лиза приняла решение.

— Нет уж, — упрямо пригнув голову, заявила она. — Сначала вы, фриккен, расскажете про вашу ошибку! Подробно!

Пусть сознается! Если что, Лиза заставит Амалию повторить все при свидетелях.

— Подробно не получится, — Амалия вдруг сникла, как увядший цветок, и печально покачала головой. — Я всего-навсего помогла одному больному старику сделать то, что ему было не по силам, — тщательно подбирая слова, произнесла она и запнулась.

Лиза отчетливо услышала, как слова застревают у фриккен где-то в горле, и какая-то сила не пускает их на волю. Амалия хочет во всем сознаться, но почему-то не может, хоть и клянет себя!

Почему, ну почему Лиза раньше не додумалась прислушаться к молчанию Амалии волшебным слухом?! Надо было сделать это еще на совещании!

Как быть? Кто перед ней? Шпионка и враг, которому нельзя доверять, или жертва чьей-то злой воли? И то и другое?

В голове у Лизы забрезжила какая-то смутная догадка.

Помощница… и больной старик… и непосильное дело.

А когда мы совещались, Амалия вопреки всякой логике требовала срочно найти предателя, открывшего Мутабору Белую книгу!

И не кто иной как Амалия сделала так, что зеркала в Радинглене стали шпионить в мутаборскую пользу.

Он ее заставил! Сначала с книгой, потом с зеркалами!

— А скажите, фриккен, — медленно и осторожно поинтересовалась Лиза, еще не веря в свою удачу, — у этого старика ведь был артрит? Ему… ему даже книжку было не открыть?

Амалия подняла на Лизу серьезные бирюзовые глаза.

Потом молча кивнула.

Она помнила тот день — вернее, ночь — как если бы это было вчера.

* * *

…В окна кунсткамеры Магического факультета безостановочно хлестал осенний дождь. Поэтому девочка в синем макинтоше, неожиданно возникшая посреди пустого, слабо освещенного вестибюля, промокла с ног до головы.

Собственно, девочке не полагалось здесь находиться, но именно поэтому она сюда и проникла — на спор. Отступать не хотелось — она к этому не привыкла, ей все всегда давалось легко, да и взрослые твердили: «Ты вундеркинд, Аль, ты настоящее маленькое чудо». Немудрено, что, сама того не замечая, она начала задирать точеный носик и непоколебимо верить в свое всемогущество.

Попасть в кунсткамеру труда не составило — она и не подумала тратить силы на заговоренные двери, просто прошла сквозь стены. Это умение девочка освоила недавно и никому пока о нем не рассказывала. Она поежилась и откинула на спину мокрый капюшон. Брызги полетели во все стороны. Девочка скривилась — ничего, до утра высохнут, и следов не останется. Повертела головой — запрыгали по плечам светлые косички. Заметила солидный фикус в кадке, у которого вместо листьев росли ярко-желтые листки плотной бумаги. Сорвала один и бережно спрятала в карман макинтоша. Вот и первое доказательство — пропуск в здание. Со вторым придется повозиться. Она еще раз огляделась: юная фриккен раньше никогда здесь не бывала. В эту кунсткамеру не водили экскурсий и даже из взрослых волшебников пускали далеко не каждого. Что уж говорить о пятнадцатилетней барышне, принятой на Магический факультет в столь юном возрасте за необычайные таланты. Потому-то девочка и заключила пари с легкомысленным первокурсником на три года ее старше.