Ну дела, или Что случилось на рыжем болоте - Алена Бессонова Страница 7

– Неси сухарь, мамочка, потвёрже, посуше. У мальца зубы режутся, дёсенки зудят, чешутся, а вы раскудахтались!

Женщина метнулась в кухню, принесла сухарь. Малец вырвал из её рук сухарь, принялся неистово чесать дёсны и сразу успокоился.

– Парня Котом зовут? – поинтересовался домовой.

– Почему Котом? Сына Стёпушкой зовут, – всхлипнула мамочка.

– Тогда чего вы его котиком обзываете, у него имя классное – Степан.

– Вы кто? – воззрились на Витяшку родители Степана.

– А что, не видно, что ли?! – всё ещё негодовал домовой. – Иди, папаша, воду грей. Сына купать будем, обкакался он у вас…

Папаша поплёлся в кухню ставить воду, по пути удивлённо оглядываясь на гостя.

– Домовой я! Зовут Витяшка. – Витяшка повертел головой, пристально вгляделся в тёмные уголки комнаты. – Где ваш домовой? Почему нет? Кто вас, глупых, уму-разуму учит? Вы что, люди плохие? Злые? Раз у вас домового нет…

– Нет, нет, уважаемый Витяшка. Мы добрые! – энергично замахала руками мамочка. – Просто дом у нас совсем новый, только построили. Домовым ещё обзавестись не успели…

– Он что, кошка, что ли, обзаводиться им собрались! – всё ещё злился Витяшка. – Домового в дом приглашают, кланяются, приговаривают: «Вот тебе, батюшка домовой, гостинец, крендельки и пирожки, молочко с медком горячее. Вот тебе, батюшка домовой, постелька чистенькая, на печке стелена, косточку греть!» Приглашали? Приговаривали?

– Нет! – закручинилась молодая мамочка. – Некому нас научить. Родителей нет, в дальние страны уехали…

– А бабка с дедом где? – нахмурился Витяшка. – Они наверняка должны знать, как домового приваживать.

– Померли бабанечка с дедянечкой давно, – горько вздохнула мамочка. – Я ещё маленькой была…

– Значит, вы сызмальства брошенки? – смягчился Витяшка. – Бедные вы мои! Как же вы хозяйство вести собираетесь, сына растить, неумёхи…

Мамочка лицом просияла, на колени бухнулась.

– Батюшка домовой Витяшка, оставайся у нас, – ласково попросила она. – Мы тебе постельку чистенькую на печке поставим. Каждый вечер пирожки и крендельки класть будем. Молочком с медком угощать. Ты нас уму-разуму поучишь, без тебя пропадём…

– А утром, в завтрак, чем потчевать станете? – деловито осведомился Витяшка.

– Утром сливочки с булочкой сдобной. Яблочки прямо с дерева нарвём. Оставайтесь, батюшка домовой. Главным в доме будешь…

– Главным?! – задумался Витяшка. – Ты с колен вставай, нечего тебе передо мной бухаться. Я не громовержец!

– А как же молния, от угла до угла? – тихо пропищала мамочка.

– Молния? – улыбнулся Витяшка. – Когда злюсь сильно или радуюсь. Так просто не получается. Слушаться меня будете?

Родители малыша дружно закивали головой. Витяшка немного подумал, вздрогнул, как будто что вспомнил, спросил:

– Огурцы жёлтые есть?

– Никаких нет, не сажаем, не умеем…

– Так, считай, сговорились! – радостно потёр ладошку о ладошку домовой. – Степана богатырём растить будем, огурцы посадим, корову с козой купим, кур заведём. Эх! Какой простор для деятельности! Не то, что на болоте, скука одна. Точно остаюсь, только на бугор сбегаю, друзей предупрежу, беспокоиться будут…

– Батюшка домовой, не обманешь, вернёшься? – с надеждой спросил папаша.

– Обижаешь! Слово домового, – сказал Витяшка, метнул молнию из одного угла комнаты в другой, это он умел. – Побежал я. Ждите!

Уже почти выбежав, притормозил:

– Кошек заводить в доме не будем, не люблю их. Вредные они…

С тем и утёк.

Глава седьмая. Дай лизну! Ну дай лизну…

В то время как кикимора Галючка тихонько стучалась в окно к девочке Оле, василиск Васюн пытался влезть в курятник, водяной Петюн подглядывал в дверную щёлочку, домовой Витяшка барабанил кулаком по железным воротам, леший Димон просто шёл по берегу реки, осматривался. Искал дом, в который ему захотелось бы постучаться. Неожиданно на тропинку выскочил мальчуган. Лицо его было грязное от сажи. Только две чистые тропинки пробились от глаз до подбородка, по ним и скатывались крупные слёзы.

– Дя-дя-день-ка-ка леший! – ревел мальчуган, заикаясь. – Помоги нам с братом! По-ж-жар у нас! Я вылез, а он застрял! Дом горит! Погибнет Сашка!

Леший метнулся в сторону, откуда тянуло дымом и гарью. Пламя уже вовсю плясало на крыше дома, подпрыгивало, радостно потрескивало.

– Ай-я! Ай-я! Ай-я! Ай-я! Чего пожаловал, леший? – засмеялся огонь. – Посмотреть, как я деревеньку спалю? Запросто! Часа не пройдёт – пепелище будет. Я такой, я умелец!

– Уи! Уи! Уи! Уи! Мы умельцы! – подвывал ветер, раздувая пламя.

Дым густо запеленал дом. Леший Димон метался от одного угла дома к другому. Вглядывался в густую пену серого дыма, но брата мальчика не видел. От отчаяния закричал:

– Отдай мне парня, огонь, он в доме. Сгорит!

– У тебя есть один, пусть нам второй останется, – захихикал ветер.

Леший схватил облако, накинул его на пламя. Облако тихо зашипело и исчезло. Воды в нём не было.

– Эко промашка вышла! – затрещал торжествующе огонь. – Дождевых облаков нынче нету, одни перистые. Моя деревенька, моя! Ай-я! Ай-я! Ай-я! Ай-я! Ай-я!

Леший кинулся в дом, побежал по комнатам, заглядывал под кровати и в шкафы. Парня нигде не было. Огонь бежал по пятам, посмеивался:

– Дай ручку лизну, ну дай лизну!

– Где может быть парень? – лихорадочно думал леший, отмахиваясь от пламени, – крыша сейчас упадёт! Брат сказал: я вылез, он застрял! Где застрял! Ах я дурень! В форточке он застрял!

Мальчишка висел на форточке дряблой тряпочкой, леший Димон выхватил его прямо из-под носа у огня.

– Молодец, живой! – обрадовался леший. – Крепись, болячки до свадьбы заживут!

– Дай мальца лизну! Ну дай лизну, – издевалось пламя.

Леший с мальчиком на руках выскочил из дома, за его спиной крякнула и обрушилась крыша. Димон завыл от бессилия, ничего он не мог сделать с огнём. Пламя дожирало остатки стен, потрескивая, медленно, по верхушкам деревьев ползло к рядом стоящему дому.