Восход памяти - Ядвига Симанова Страница 48

Преодоление пути с девушкой на руках давалось нелегко, но Константин не подавал виду. Напряжение сил выдавало лишь дыхание, с каждой поступью оно становилось все тяжелее. Он шел по заросшей прошлогодней травой, присыпанной талым снегом тропе, хлопая ботинками по сырой продавленной грязи, ему то и дело приходилось пробираться сквозь колючие ветви кустарников, царапая руки.

И тем неожиданней предстало чудо, явившееся с легкой руки благословенной природы: расставленные повсюду цепкие сети ветвей, как по команде, расступились, будто распахнув театральный занавес, за которым преобразившийся пейзаж обнажил сцену из совершенно иной эпохи, много древнее покинутого села советского периода. Ненастный день обращал окружавшие поляну силуэты деревьев в угрюмые стены могильного склепа, внутри которого средь перегнившей заснеженной листвы проглядывала похожая на огромный раззявленный рот бревенчатая полуарка, служившая входом в погребенное под землей сооружение с надгробием из островерхой крыши, поросшей толстым слоем мшистой растительности. На одном из бревен стародавней землянки, привнося резкий разлад в атмосферу погружения в дела давно минувших дней, на единственном гвозде болталась ржавая металлическая табличка с косо прикрепленным номером «29».

– Избушка на курьих ножках, – проговорил Константин, – только ноги в землю вросли. Действительно, не жизнь, а сказка! Это и есть та избушка, в которой живет старуха? Здесь ты была? – спросил Константин, остановившись у отворенной двери.

Марианна замерла, чуть дыша, взирая на сооружение, несшее неизгладимую печать древности.

– Не знаю. Не уверена, – с сомнением произнесла она. – Была жуткая темень, снег, да и я устала. Как по мне, так избушка, помнится, выше. А эта аж под землю ушла.

– Говорил я тебе: память – штука ненадежная. Посмотри на номер дома! Адрес верный. Зайдем?

Марианна согласно кивнула. Ситуация не оставляла выбора, и Константин с Марианной на руках ступил на порог затерянной на выпавшем из современности лесном островке землянки. Внутри помещение оказалось еще теснее, чем виделось снаружи. Пространство сжималось под натиском давящего потолка с нависающими над головой треснувшими стропилами, с широкими бороздами разросшейся за годы плесени. Под ногами стонал пол. Замызганное, затянутое грязевой пеленой оконце роняло блеклый свет на деревянный столик и рядом стоявший табурет у оклеенной пожелтевшей газетной бумагой стены, куда Константин усадил Марианну.

– Да, Костя, я узнаю дом, – произнесла девушка, проведя рукой по шероховатой поверхности табуретки, что явственно запечатлела память касаний.

Константин брезгливо повел носом – из перекрытий тянуло мертвечиной. Он обернулся и невольно попятился, словно ощутив присутствие – недоброе, запредельно-темное, – пока в его разуме не проявился причудливо скрытый во мраке теней образ большого зеркала, расколотого посередине напополам. Взгляд его упал на перепачканную золой, древесным и прочим мусором глинобитную печь с примыкавшим к ней залавком. Марианна помнила эту печь и залавок с расставленными на нем статуэтками, сейчас – абсолютно голый залавок. Маленькие статуэтки человечков, стянутые вместе красной тесьмой, отголоски сна о танцующих в пустоте вне пространства и времени мертвых куклах в преддверии их скорого превращения в красную пыль – пищу для бесов, что восходят из недр земли, – где и для кого танцуют они теперь?

– Статуэтки исчезли, – возвестила Марианна.

Константин обернулся вполоборота, и едва пробивавшийся через мутное оконце свет лег на его переносицу, где тонкая бороздка пролегла меж бровями, обличив суровую задумчивость.

– Как ты можешь быть уверена? – усомнился он. – В таком бардаке они могут валяться где угодно. Хотя постой… – Он осекся. Подошел к печи, внимательно разглядывая залавок: пылища и мусор скопились лишь по краям, посередине – подозрительно чисто. – Здесь явно стояло что-то, что забрали совсем недавно – ни пылинки не видать.

– Покажи! – попросила Марианна.

Константин бережно поднес ее к печке. По бокам пустого залавка громоздился внушительный слой серой пыли, а посередине красовалась неровная, ничем не запятнанная проплешина.

– Я все-таки получше здесь все осмотрю, – сказал Константин, усаживая Марианну обратно на табурет.

Едва пересиливая себя, со все возрастающим отвращением, что усугубляли противные чуткому обонянию ученого тошнотворно-сладкие ароматы гниющей между стенами животной плоти, принялся обследовать углы бабкиного «могильника».

– Любопытно знать, где же сама хозяйка? – задумчиво произнесла Марианна, предпочтя какой-никакой, но разговор молчаливому плену нахлынувших воспоминаний.

– Кажется, я кое-что нашел, – заговорил Константин, не слыша ее вопроса.

Марианна с интересом подалась вперед, опершись локтями о стол. Он подошел, держа в руках запыленную картонную коробку, поставил ее на стол. Девушка осторожно протянула руки к коробу, словно опасаясь удара током. Ее пальцы нащупали плотный глянец.

– Фотографии… – скорее констатировала, нежели спросила она, вынимая пачку фотографий из коробки.

– Узнаешь кого-нибудь?

Один за другим девушка перебирала фотоснимки. В большинстве своем – черно-белые, старые, частично выцветшие. Но попадались и цветные, тоже не сказать чтобы новые. На фотографиях отпечатались изображения лиц мужских и женских, разного возраста, – словом, ни на какие соображения снимки не наводили и ни о чем особенном не напоминали. Неожиданно брови девушки поползли вверх. От изумления перехватило дыхание. Порывистым движением ладони она повернула выдернутый из пачки снимок к Константину, ткнув в фотографию указательным пальцем.

– Это ведь ты, да? – только и смог вымолвить он.

Со снимка на Константина смотрела юная улыбающаяся Марианна, одетая в коричневую водолазку под горло.

– Ума не приложу, когда и кто сделал этот снимок. Одежду помню – это еще институтские времена. Но у меня такого фото нет. Откуда оно у нее взялось?

– Загадка, – произнес Константин, потирая переносицу. – Между вами какая-то связь – это факт. И ты была здесь – тоже факт. Связь определенно прослеживается между ней и нашим знакомцем доктором Мансуровым – кто еще мог внушить ему те бредовые идеи? Бабуля, выходит, не так проста!

– Зачем она хранит все эти снимки?

– Возможно, это своеобразная картотека. Смею предположить, поскольку эта загадочная особа оказала некое воздействие как на сознание Мансурова, так и на твое. Не исключено, что это – картотека ее жертв, если выражаться грубо.

– Ты посмотри! Еще одна жертва! – воскликнула Марианна, продолжая листать фотоснимки.

Константин поднес фотокарточку ближе, и все внутри него заклокотало: выдающийся лоб, выступающая вперед челюсть, глубокий шрам, прямонаправленный взгляд пустых черных глаз, который невозможно забыть, как невозможно вычеркнуть из памяти тот момент, когда дрожащий палец приводит в действие спусковой механизм случаем оказавшегося в руке девятимиллиметрового ПМ, выстрел, кровавый ручей из-под распластанного на полу тела. Наваждение явилось вновь. Почва стремительно ускользала из-под ног. Растерянный взгляд Константина, дрожь на его губах не укрылись от внимания Марианны. И как тогда, в лифтовом холле клиники, он услышал слова успокоения, слова-мантру, слова, возвращавшие землю на место.