Король Матиуш на необитаемом острове - Януш Корчак Страница 4

Так, например, ни газет, ни книг принести не разрешили. Упоминать о Бум-Друме, Фелеке, Клу-Клу и Печальном короле тоже.

Король Орест наябедничал, что Кампанелла проболталась Матиушу о дружбе Бум-Друма с Молодым королём, и ей здорово досталось. Её строго-настрого предупредили: если она ещё хоть раз проговорится, её немедленно вышлют из столицы Матиуша, а вместо неё пришлют не короля, а губернатора из Залива Кенгуру, известного своей жестокостью и неприязнью к Матиушу…

– Вот, Матиуш, твоя канарейка!

Кампанелла называла его по имени, а он не знал: то ли напомнить ей, что он король, то ли делать вид, будто он этого не замечает.

– А вот фотография твоей мамы, – тихонько шепнула Кампанелла.

Даже не взглянув на фотографию, Матиуш положил её на стол и занялся канарейкой. Почистил клетку, хотя она была чистая, налил в блюдечко воды, хотя оно было слишком велико и не пролезало в узкую дверцу. Потом просунул между прутьями клетки хлеб и кусочек сахара. И время от времени украдкой поглядывал на часы, думая: «Скорей бы прошли четырнадцать минут!»

Кампанелла тоже с тревогой смотрела на часы. Это было её последнее свидание с Матиушем в тюрьме. Пора было ехать на заключительное заседание королей, чтобы подписать бумагу о ссылке Матиуша. А ей хотелось кое о чём спросить его.

– Матиуш, мне надо с тобой поговорить. Оставь канарейку, будешь с ней возиться, когда я уйду.

Матиуш нахмурился.

– Я слушаю вас, королева.

– Скажи мне, только откровенно… Если короли позволят… Я одинока, как и ты… Согласишься стать моим сыном? Будешь жить в моей стране, где круглый год светит солнце, в мраморном дворце, который стоит в апельсиновой роще. Я сделаю всё, чтобы тебе было хорошо. Пройдёт время, и короли простят тебя. Когда я состарюсь, а ты подрастёшь, я отдам тебе свою корону, и ты снова будешь королём.

С этими словами Кампанелла хотела обнять и поцеловать Матиуша, но он отстранил её.

– У меня есть своё королевство, и в чужой короне я не нуждаюсь.

– Но, Матиуш…

– Я не Матиуш, а пленный король. И несправедливо отнятое королевство всё равно верну.

Пробил большой тюремный колокол, возвещая, что четырнадцать минут прошло. Матиуш закусил губы. Сердце у него колотилось, в голове теснились разные мысли.

– Благодарю вас, королева. Вы очень добры ко мне, и я не хочу платить вам чёрной неблагодарностью. А если я соглашусь, у вас будут неприятности.

– Почему?

– Я убегу. Всё равно убегу. Пусть они меня получше стерегут, так им и скажите.

Тюремный колокол пробил снова.

Подавив волнение, Матиуш спокойно договорил:

– Ваше величество, в тюрьме я волен распоряжаться собой: ведь права защищаться у меня никто не отнимет. А если я соглашусь стать вашим сыном, то навсегда лишусь свободы.

Тюремный колокол пробил в третий раз. И королева удалилась.

«Бежать!»

Как это ему раньше не приходило в голову! Иногда он, правда, думал о побеге, но его тут же одолевали сомнения: удастся ли, куда бежать и зачем? И только теперь, когда королева предложила ему то, что было бы пределом мечтаний для любого узника, он решил окончательно и бесповоротно: бежать!

Сомнения покинули его. Теперь – прощай скука! Теперь некогда будет каждую минуту смотреть на часы. Теперь работы хватит: надо обследовать сад, прощупать каждый выступ стены, учесть каждое деревце. И до мельчайших подробностей обдумать, что делать, когда он окажется на свободе. Во что переодеться, что взять с собой в дорогу, где достать верёвку, без которой никак не обойтись.

Матиуш не заметил, как наступил вечер, зажёгся свет и запела канарейка. Он подошёл к клетке. Птичка в испуге замолкла, но потом запела ещё громче.

Тут взгляд мальчика упал на фотографию матери:

«Дорогая мамочка, Кампанелла хотела отнять у тебя сына. Трон у меня отняли, а теперь хотели отнять и тебя. Но не выйдет. Я не оставлю тебя. Мы вместе убежим из тюрьмы».

И вынув фотографию матери из дорогой, выложенной жемчугом рамки, он спрятал её в боковой карман:

«Тебе здесь лучше, правда, мамочка?»

Канарейка распевала самозабвенно.

Когда короли собрались на последнее заседание, Кампанелла смело выступила в защиту Матиуша:

– Ваши величества, не подписывайте эту бумагу! Матиуш – ребёнок, с ним нельзя поступать, как с Наполеоном и вообще как со взрослым. Он очень добрый и впечатлительный…

– Ну, пошла… – шепнул Молодой король на ухо Бум-Друму.

– Видели бы вы, как он обрадовался канарейке! Как кормил её, менял воду… Дети легкомысленны и многого не понимают…

Кампанелла видела перед собой недовольные, скучающие лица. Короли зевали, закуривали, вздыхали. Но Кампанеллу это не смущало. Она говорила, говорила, пока старикашка Альфонс Бородатый не заснул в кресле, а бледнолицый Митра Бенгальский не принял порошок от головной боли.

– Отдайте мне Матиуша, – сказала она под конец.

– Давайте проголосуем, – предложил кто-то.

– Хорошо, – согласились все.

– Минуточку, я совсем забыла… – умоляющим тоном сказала Кампанелла.

– Устроим перерыв, – предложил король Орест.

– Да, да. Надо выпить чаю.

– И поужинать.

Кампанелла угощала королей самыми лучшими винами и ликёрами. И у каждого справлялась, какое кушанье любит он больше всего. А лакеи разъезжали на велосипедах по всему городу и привозили из самых дорогих ресторанов самые редкие кушанья. Кампанелла угощала гостей сигарами, фруктами, мороженым всех сортов: сливочным, ванильным, малиновым… Чего-чего только не было на столах: и торты, и мёд, и шербет турецкий, и орехи в сахаре, ириски, пряники, швейцарский сыр, английский портер…

– Пожалуй, не было только одеколона и клопомора, – съязвил на другой день известный шутник, король Миндаль Ангорский.

Голосование пришлось отложить. Ведь королям никто не запрещает есть и пить сколько хочется. И на этот раз они объелись и перепились.

На другой день стало известно, что голосование состоится не во дворце Кампанеллы, а в живописной рыбацкой деревушке. И королева поняла: значит, они не согласны. По правилам хорошего тона не полагается отказывать в просьбе хозяйке дома…

Предчувствие не обмануло королеву.

– Четыре голоса «за», двенадцать «против».

Итак, судьба Матиуша решена: его ссылают на необитаемый остров.

– Пожалуйста, подпишите приговор.