Мар. Червивое сердце - Наталья Маркелова Страница 36

— Лаки, — позвал я, остановившись на пороге. Что-то мешало мне сразу броситься к ней.

Она не отозвалась.

— Лаки, — вновь окликнул я её.

— Уходи. — Она даже не повернулась.

— Прости меня, Лаки. — Я вдруг осознал, что натворил.

— Мне не за что прощать тебя, Мир.

— Твой отец…

— Получил ту участь, которую заслуживал. Ты даже отдалённо не представляешь, сколько злодейств совершено в этом замке.

— Тогда почему я должен уйти?

— Потому, Мир, что я его дочь. Его кровь и плоть.

Внутри меня всё похолодело. «Свободна, от чего?» — услышал я издевательский голос Дука.

— Все девушки и юноши в нашем роду идут под венец в первое полнолуние после своего шестнадцатилетия. Ты не понимаешь почему? Я была столь глупа, что не догадывалась. Я жила в книгах, мечтах, музыке, а мне стоило бы спуститься на землю и понять. Это я, а не ты, виновата во всём.

— Лаки. — Моё горло пересохло: как я ни силился, не мог произнести больше ни слова.

Она наконец обернулась, и я замер от ужаса. Лицо Лаки было покрыто шерстью, зубы заострились, радужка глаз стала жёлтой.

— Ну, как я тебе? — истерически засмеялась она.

— Ты должна бороться, — промямлил я, пытаясь унять в себе естественный для человека страх перед зверем.

— Бороться с чем? С собственной кровью, с собственной судьбой?

— С проклятием. Я уверен, выход есть.

— Иногда это просто слова. Проклятие не будет снято, пока белый волк не покинет свой пост посредине пруда, а он будет там, пока существует хоть один оборотень. Круг замкнулся.

— Лаки, я думаю, что нельзя преодолеть превращения, но можно преодолеть жажду крови.

— Ты думаешь?

— Я уверен, ты не такая, как все.

— Мир, ты останешься со мной навсегда, если у меня это получится? — спросила девушка.

— Я не могу. Мне нужно уйти в Столицу и найти друга.

— Но без тебя я не справлюсь.

— Справишься. Я останусь на эту ночь и буду играть для тебя. Когда наступит утро, а ты так и не прольёшь первую кровь, всё изменится.

— Я очень хочу в это верить.

— Так и будет, Лаки, так и будет.

— А ты сам справишься?

Я вспомнил о том, кого пустил сегодня в своё сердце:

— Не знаю, Лаки, но иногда риск того стоит.

Я сел на низенькую скамью, которая всегда стояла в комнате Лаки, чтобы я мог играть для неё — сегодня на ней было неудобно, — провёл рукой по струнам, и лютня запела. Музыка лилась, стекая по моим ладоням чистой родниковой водой. Сейчас я не слушал Дэмон, да и она молчала, зная, что не нужна мне. Это была моя мелодия, мне не нужны были подсказки, чтобы отдать свои чувства Лаки, чтобы поддержать друга и помочь ему.

Лаки опустилась на пол, и я увидел, как она медленно, словно нехотя, превращается в зверя. Я не чувствовал страха, просто поражался тому, что видел. Вскоре рядом со мной лежала огромная белая волчица, на которой обрывками повисла одежда Лаки. Вид у зверя был такой, словно его, балуясь, нарядили дети. Я перестал играть и погладил Лаки по голове. Шерсть была мягкой.

Волчица повернула голову и посмотрела мне в глаза. Я увидел, что между оборотнями, дравшимися недавно во дворе Замка Трёх клыков, и этим зверем нет ничего общего. Это внушало надежду, что мои слова сбудутся. Я снова заиграл. Волчица придвинулась ко мне тёплым боком, прижалась к ногам и положила голову на лапы. Её уши вздрагивали и подёргивались, но тело было неподвижным. Я мог только гадать, что происходит в сердце Лаки.

Утром я покинул замок. Лаки спала, вернувшись в человеческое обличье. Прежде чем уйти, я осторожно прикрыл её покрывалом. Она не проснулась, чему я был только рад.

Того, что обещала Дуку Дэмон, не произошло. Никто не пришёл в замок, чтобы вершить правосудие.

— Мы оставляем Лаки среди трупов, — пробормотал я.

«Не переживай, это ненадолго. Чуть погодя вернутся слуги и всё приберут. А потом с почестями похоронят».

— Почему они не пришли, чтобы убить оборотней?

«Наивный мальчик. Дук — представитель не первого поколения оборотней, живших в этом замке. Местные давно знают его тёмную тайну. Знают и мирятся с ней. Это я так, попугала его немножечко, чтобы сделать разговорчивей».

— Почему люди мирятся с этим соседством?

«Потому что так проще. Людям вообще свойственно выбирать не как лучше, а как проще».

Я уходил не оглядываясь, но чувствовал, что сам Замок Трёх клыков смотрит мне вслед, а может быть, это Лаки проснулась и провожает меня взглядом.

«Ты мог бы остаться и стать хозяином замка», — сказала мне Дэмон.

— Какой из меня хозяин? — раздражённо передёрнул я плечами.

«Такой, каким бы ты пожелал стать. Слуги тут хорошо выдрессированы, они будут служить любому господину. К тому же они готовы с тебя пылинки сдувать. Лаки бы вышла за тебя замуж, она тебя любит».

Я на мгновение остановился — что-то шевельнулось в моём сердце, — но потом упрямо пошёл вперёд:

— Я нужен Стелли.

«Если она ещё не забыла о тебе, глупец. Подумай, ведь Лаки тебе тоже нравится».

— Но не так, как Стелли. Кроме того, мы с ней поклялись…

«Ты сумасшедший, Мир. Стелли либо станет королевой, либо не выйдет из Лабиринта. Возможно, ты даже близко к ней не подойдёшь».

— У меня же есть ты, — усмехнулся я.

«Тут ты прав, — расхохоталась Дэмон. — А я смотрю, ты и впрямь сын Хазера. Принц никогда не сдавался и всегда брал только то, что пожелает».

— Замолчи, я не его сын!

«Мир, я ведь не издеваюсь, а делаю комплимент. Хазер до безумия жесток, расчётлив и не обуздан в желаниях, но при этом у него масса положительных качеств».

— Давай оставим эту тему.

«Хорошо, тогда вернёмся к реальности. Тебе стоит молчать обо всём, что произошло в Замке Трёх клыков, — посоветовала мне Дэмон, — а лучше всего выдумать другую версию произошедшего».

Тут я был с ней полностью согласен: если не для себя, так для Лаки я должен был сохранить случившееся в тайне.

«Я бы на твоём месте сказала людям, что ты разбил бедной девочке сердце».

— Я?

«Ты ведь до сих пор не веришь в то, что тебя можно полюбить?»

— Да, я же не просто некрасив, я уродлив.

«Мир, красота не всегда главное. Для Лаки и Стелли ты проводник в чудесный волшебный мир».

— То есть они любят не меня, а волшебство и мою музыку?

«Но ведь волшебство и музыка — часть тебя. Почему для вас, людей, важнее то, как выглядит человек, а не то, что он даёт этому миру и окружающим?»