Девочка-мебель - Евгений Енин Страница 34

Сломанную расчёску.

Несколько обёрток от шоколадных батончиков.

Ботинок с оторванной подошвой.

Ржавые ключи от квартиры.

– Всё ясно, – сказал Фёдор. – Эти преступники покурили, выпили пива, съели шоколад, расчесались и пошли домой. Дело раскрыто.

– Ага, – добавила Янка, – упрыгали они на одной ноге, причём все на одной и той же, и сейчас плачут под дверью, потому что без ключей войти не могут. Или померли уже, столько сигарет скурить, странно, что прямо здесь не окочурились.

Янка и Фёдор переглянулись.

– Нет, – покачала головой Янка, – это не улики.

– Как это? – возмутился Фёдор.

– Это свиньи оставили, а не преступники.

– Какие ещё свиньи?

– Обыкновенные, двуногие. Эмма сказала искать необычное, а мусор в парке – это очень даже обычно. Пошли дальше искать.

* * *

Фёдор шёл, с ужасом представляя странных двуногих свиней этого мира. Которые курят, пьют пиво и непрерывно причёсываются. Ещё через восемь пустых пивных бутылок и час хождения по парку Фёдор устал.

– Ну, погоди, Янка. Янка! – крикнул он ломившейся через кусты фее. – Подожди. Фух!

Фёдор присел на натянутый между осинами гамак.

– Давай передохнем, а?

– Ладно. Только недолго.

Янка и сама хотела отдохнуть, но почему-то не решалась сказать об этом Фёдору. Она села в гамак напротив, поёрзала, и легла. Вцепившись в края гамака, потому что чуть не вывалилась.

– Минуту! – она подняла руку, стараясь не раскачивать гамак, показала Фёдору один палец. – Не больше.

– Я пять минут только ложиться буду, – проворчал Фёдор, с трудом устраиваясь в сетчатой кровати. – Да как в них лежат-то? О, нормально.

Фёдор поймал точку равновесия.

– Главное вылезти из него не мордой в землю, – заметила Янка.

– Да? Об этом я не подумал. Ну, сейчас, дай минутку полежать, потом уже мордой в землю.

Они замолчали.

* * *

– Быстро у вас темнеет, – пробормотал Фёдор.

– А? Что? Да, быстро. Что?

Янка попыталась вскочить. Руки и ноги у неё каким-то образом просунулись в ячейки гамака, и даже номер «мордой в землю» она исполнить не смогла. Смогла только перевернуться лицом вниз, и теперь висела, не доставая носом до земли сантиметра два.

– А!!!

Янка задёргалась, как рыба в сети.

– А! А! А!

Это она пыталась вырваться. Наконец, левая рука с красным надавленным следом вокруг запястья выдернулась из верёвок. Янка упёрлась рукой в землю, вытащила левую ногу. «Мордой в землю» таки получилось, но сейчас это её только обрадовало. Фёдор неподвижно лежал в гамаке и молча испуганно моргал. Руки и ноги у него торчали между верёвками. Янка выпутала его, даже не уронив.

– Да, как-то мы задремали, – задумчиво произнёс Фёдор, когда они отдышались.

– Да нет, я вроде бы не спала. Лежала просто. Минуты три. Ну, пять, не больше. А потом ты сказал «стемнело», я смотрю: и правда, стемнело.

– А что же мы запутались так, если не спали?

– Не знаю.

Янка рассматривала свой гамак:

– А знаешь, что в этом гамаке необычного?

– Нет…

– Гамак необычный. Весь.

– Почему? – Фёдор потрогал деревянную рейку. – Гамак как гамак. У нас такие же. Бывают ещё не сетчатые, а из ткани.

– Фёдор, откуда здесь гамак?

Глаза Янки блестели в сумерках.

– Откуда я знаю? Повесил кто-то.

– Зачем повесил?

– А зачем гамаки вешают? Отдыхать.

– Фёдор. Это Москва. Здесь гамаки в парках не вешают. А если вешают, то ненадолго.

– Почему ненадолго?

– Украдут потому что.

Невдалеке захрустели ветки, кто-то шёл.

– Прячемся!

На поляну вышел бродяга. Подошёл к одному гамаку, к другому. Потрогал. Посмотрел на свою сумку на колёсиках. На гамак. Покачал головой и пошёл дальше.

– Вот, видишь, не крадут, – прошептал Фёдор.

Янка решительно вышла из кустов перед бродягой.

– Вы леший?

Бродяга вздрогнул.

– Чего?

– Вы леший?

– Ле… леший, – кивнул он с ошарашенным видом. – А ты откуда зна…

– Неважно, – перебила его Янка, передайте своим, – что мы всё тут расследуем. Пусть готовятся. Скоро уже.

– Ла… ладно.

Бродяга убежал, испуганно оглядываясь и скрипя колёсиками. Остановился он только перед воротами парка.

– Откуда пигалица знает, что у меня кличка Леший? – спросил он сам себя. – К чему готовиться? Эй, мужики! – догнал он ещё двух таких же оборванных типов. – Уходим отсюда.

С тех пор полгода ни один бродяга в Сокольники не заходил.

Но Янка об этом, конечно, не узнала. Она рассматривала через увеличительное стекло стволы деревьев на поляне неподалёку, света пока с трудом, но хватало.

– Видишь?

Она поковыряла пальцем кору.

– Что?

– Следы от верёвки. Здесь привязывали гамак. И там. И там.

Она показывала на уже обследованные деревья.

– Здесь везде гамаки висели. Не вешают в Москве в парках гамаки.

– Ну как же не вешают, если следы? – завёлся Фёдор. – Вон ещё один висит. Не вешают, как же, – бухтел он, пиная сухие листья по пути к белевшему между деревьями гамаку.

– Вот, видишь, мальчик в гамак завернулся и спит. Всё нормально.

Фёдор потыкал пальцем в мальчика. Тот не шевельнулся. Он действительно завернулся в гамак, как люди заворачиваются в одеяло, когда им холодно.

– Это не улика, – решил Фёдор. – Всё обычное.

– Фёдор? – задумчиво позвала его Янка.

– А?

– А ты пробовал вот так в гамак завернуться?

– Нет. А что?

– А то, что в гамак завернуться нельзя. Он же между деревьями натянут. И распорки деревянные.

– Ну, тебе только спорить! – возмутился Фёдор. – Видит она, что мальчик завернулся и говорит, что нельзя. Ну, ты вообще!

– Нельзя завернуться, – тихо повторила Янка. – Это только если гамак сам вокруг тебя…

– Тихо! – перебил её Фёдор. – Ещё идёт кто-то.

* * *

Из кустов они смотрели, как к гамаку подходил – нет, это явно не бродяга – мужчина в длинном тёмном плаще, шляпе, закрывавшей лицо, невысокий и какой-то круглый. Не просто пузатый, какими бывают невысокие мужчины, а весь круглый, со всех сторон. Он постоял у гамака, наклонившись, как будто прислушиваясь. Потом, не пытаясь размотать гамак, подхватил мальчика снизу, приподнял, забросил себе на плечо. Придерживая его руками, отвязал верёвки от деревьев. Непонятно как отвязал, руки-то у него заняты, Янка и Фёдор не рассмотрели.