Капитан Крокус - Федор Кнорре Страница 32

Капитан понимающе кивал, слушая его рассказ. Чучело угольно-чёрной собаки с грустным выражением пожилой морды лежало на боку сразу за раздвижной дверью.

— Видно, что славная была собачка, — сочувственно заметил Капитан.

— Что ты понимаешь! — опять взвился мальчик. — Он был щенком, когда я родился, но потом он рос быстрее меня и стал уже пожилой. Он всегда тосковал, когда мы уходили из дому, и так радовался, когда мы возвращались благополучно. А когда я был один раз очень болен, он ничего не пил и не ел и лежал у моей двери много дней, и я знаю, он собственной лапы не пожалел, чтоб меня вылечить. Даже когда я просто купался, он бросался в воду и старался меня вытащить на берег! И теперь он был уже почти старый, и он так привык, чтоб с ним обращались с уважением… Ну, хоть бы уж его просто убили. А его сначала напугали, очень обидели, швырнули в фургон, привезли сюда, и он ждал и надеялся, что я ему помогу!.. Теперь всех буду ненавидеть всю жизнь! Не желаю разговаривать! И ни на одну собаку больше не посмотрю!

Капитан едва успел схватить его за плечо, так стремительно он кинулся к выходу.

— Отстань! Ненавижу! И тебя ненавижу! — вырываясь, кричал неуёмный мальчишка.

— Нельзя ненавидеть всех! — не отпуская его, твердо сказал Капитан. — Если ты ненавидишь тех, кто сделал чучело из твоего Уголька, тыне можешь ненавидеть тех, из кого тоже хотят сделать чучела.

— На всех мне теперь наплевать! Уголька мне никто не вернёт!

— Нет, стой, сперва посмотри в глаза всем этим зверям, кошкам, собакам, белкам, еноту. Ты не хочешь им помочь?

— Я сюда пришёл за Угольком, а теперь…

— Ты думаешь, что ты его очень любил? Чушь! Можешь уходить! Если бы ты любил его по-настоящему, ты не бормотал бы всякой чепухи. Ты бы просто стал защищать всех других попавших в беду. Всех обиженных — за одного обиженного. А тебе бы только по носам щёлкать. Безмозглый, бездушный щелкун! Уходи!.. Брр!.. С каким отвращением твой Уголёк сейчас отвернулся бы от тебя! Лапы бы тебе не подал!

— Врёшь, подал бы!.. — топнул ногой мальчик.

— Ни за что! — презрительно отчеканил Капитан и отвернулся, прислушиваясь к натужному сопению у себя за спиной.

Немного погодя он почувствовал, что его потихоньку толкают пальцем в поясницу и дёргают за штаны.

— Ну, а как их спасать-то? — сварливо пробурчал вполголоса мальчик. — Ты дело говори, а нечего там рассуждать… Ой, да тут и обезьянёнок! Я таких маленьких не видел! А этот как называется, в очках, на меня уставился? И всех их сюда притащили на чучела! У-у, гады! Говори скорей, чего делать. Я, знаешь, отчаянный человек теперь!

— Ты выход знаешь?

— Я уже и сам запутался. Да всё равно четыре железных дурака сторожат выход и один живой. Они никого не выпустят.

Стараясь ступать как можно более неслышно, они пошли по длинному, без единого окна полукруглому бетонному коридору. В полутьме поблёскивали вделанные в пол рельсы для вагонеток, на которых доставлялось сырьё на конвейер Чучельномеханического комбината. В тишине глухо ворчали вентиляторы.

Что-то зловеще шипело у них под ногами. Включались с мягким шорохом и начинали жужжать какие-то механизмы. Тонкие трубы тянулись вдоль стен, то убегая к самому потолку, то, ныряя, исчезали в полу.

На развилке безоконного коридора рельсы ушли влево. Нерешительно переглянувшись, они двинулись вправо по тому ответвлению, где не было рельсов. Несколько глазков, вделанных в стену на разной высоте, чуть поблёскивали. На всякий случай они проползли так, чтоб не попасть в поле зрения их лучей.

Наконец они добрались до чего-то очень похожего на обыкновенную лестницу чёрного хода. Здесь было полутемно, грязно, на площадке валялись полуразломанные ящики — видно было, что сюда давно не ступала нога человека. А если и ступала, то не для того, чтобы хоть немножко прибрать и подмести.

Перелезая через ящики, они поднялись наверх, вышли в новый полукруглый коридор и увидели первое и единственное окно, проделанное на высоте четвёртого этажа. Внизу виднелся со всех сторон замкнутый высокой каменной стеной двор, гладкий, как бетонный стол, без единой травинки или трещинки.

Всё было мертво, голо и освещено, как днём, только за стеклом что-то неровно шелестело и шуршало: там шёл обыкновенный, живой дождь и водяные капли, прилетевшие с тёмного ночного неба, начинали светиться, попадая в свет ярких фонарей.

С каким-то облегчением мальчик и Капитан постояли у окна страшного комбината, радуясь, что есть ещё на свете дождь.

Не успели они отвернуться от окна, как что-то ярко сверкнуло в полутьме, промчавшись сверху вниз. Это была маленькая кабина узкого, как снаряд, лифта. Рядом с шахтой лифта вилась винтовая лестница. Капитан ощупал свой громадный пистолет и бесшумно двинулся по лестнице вниз, туда, куда умчался лифт.

Нижнее помещение было ярко освещено, и они остановились, прижимаясь к стене и не решаясь перешагнуть порог света.